Руковец понарошку насупилась:
– Ты когда мою Дашку в своей передаче снимешь?
– В следующей – обязательно.
…Выйдя из театра за десять минут до окончания концерта, Сергей первым делом посмотрел на часы – светящиеся стрелки показывали: без десяти минут десять, вздохнул полной грудью вечерние запахи с Москвы-реки и усталой походкой пошел в направлении станции метро «Библиотека имени Ленина».
Он любил это время – время перехода через мост от Театра эстрады на другую сторону. За эти восемь-десять минут на него опускался какой-то странный беспричинный восторг, Сергей сразу становился равнодушным к многочисленным дневным неурядицам, к бездарной быстролетности жизни и весь наполнялся какой-то сомнительной радостью и спокойствием. Много лет, переходя мост после концертов, он задавал себе один и тот же вопрос: что это за непонятное состояние, которому нет логического объяснения и которое при том при всем так приятно, что перед ним тускнеет многое, испытанное за эти годы…
По красной прямой ветке электрический поезд подземки домчал писателя до «Преображенской площади» за двенадцать минут, из которых последние восемь он с интересом рассматривал симпатичную юную блондинку, сидевшую напротив. Блондинка вышла тоже на «Преображенке» и, фривольно покачивая бедрами, направилась в ту же сторону, что и Сергей. Он было хотел что-нибудь спросить у нее, но потом, представив, что даже при самом благоприятном раскладе надо будет идти в магазин за шампанским, а в дежурную аптеку за презервативами, – передумал.
«Всех баб не отымеешь…» – Флюсов вспомнил первую часть древней истины. Сто метров до подъезда он прошел на чистом энтузиазме, не встретив никого из знакомых припозднившихся гуляк, частенько ошивающихся возле расположенного здесь винного магазина, и только войдя в подъезд, увидел пожилую соседку со второго этажа.
– Как поживаете, Екатерина Степановна? – собрав в кулак весь оставшийся оптимизм, поинтересовался он.
– Да как поживаю, Сережа, помаленьку… Вот лифт опять не фурычит с самого обеда…
– А что случилось?
– Твой сосед с седьмого этажа… Этот ненормальный преподаватель Третьяков привел к себе в квартиру человек двадцать народу. Они весь день ездили на лифте туда и обратно, в конце концов вот он и не выдержал. И что странно – все третьяковские гости приблизительно одного возраста. Ребята и девчата – лет по двадцать – двадцать пять.
– Да, действительно подозрительно…Может, они задумали что нехорошее… – автоматически подыграл женщине писатель.
– Не знаю, не знаю… – Екатерина Степановна поманила Флюсова пальцем. – Я на всякий случай предупредила участкового. А заодно стукнула и председателю нашего кооператива – Павлу Францевичу.
– Ох, какая же вы молодец. Однако мне пора в путь, хотя чувствую, что до восьмого этажа я могу и не дойти.
– Дойдешь как миленький. Потому как ночевать в подъезде по нынешним временам небезопасно. Вон в соседнем доме позавчера в два часа ночи мужика раздели и все деньги отняли.
– У меня не отнимут: во-первых, у меня их нет, а во-вторых, с моим теперешним настроением я сам готов у кого-нибудь что-нибудь отнять.
– Никак переутомился?
– Есть немного. – Сделав первый шаг, Флюсов споткнулся о ступеньку и чуть не упал.
«Надо купить новые ботинки – дело, наверное, в них…» – Казалось, эта на первый взгляд ничем не примечательная мысль придала ему сил. Между вторым и третьим лестничными пролетами он вспомнил, что давно не покупал себе новых вещей, между третьим и четвертым – желание приобретения обновки получило подтверждение где-то в глубинах подсознания, а между пятым и шестым стало реальной необходимостью.
Когда Флюсов, задыхаясь, наконец-то дошел до восьмого этажа, он четко осознал, чего он хотел многие годы: «Куплю-ка я себе завтра футбольные бутсы! И не просто бутсы, а бутсы с навинчивающимися металлическими шипами. А с шипами я наверняка стану похож на чайную розу. Тьфу, блин, я действительно переутомился – какая галиматья лезет в голову – так недолго и свихнуться…»
Глава третья
Возле железной двери, охраняющий вход в предбанник на две квартиры, на корточках сидела хрупкая девушка лет двадцати-тридцати и нервно курила. Находилась она здесь, судя по всему, достаточно долго, о чем свидетельствовала стеклянная банка из-под майонеза, почти до краев наполненная не совсем затушенными окурками. Никогда раньше такой банки у себя в подъезде сатирик не видел.
– С собой, что ли, принесла? – вырвалось у Сергея.