Он приехал в двадцать пять минут двенадцатого. Я схватила корзину, набросила плащ, сунула ключи в карман и поспешила вниз. Когда вышла из подъезда, не увидела ни одной машины с включенными фарами. Уехал? Я увидела его в машине, припаркованной на противоположном тротуаре. Он махал мне рукой. Я пробежала под дождем разделявшие нас десять метров. На вопрос, почему он выключил фары, он ответил:
- А ты хочешь, чтобы все соседи были в курсе? Я же тебе сказал, сейчас не до глупостей. Речь идет о безопасности. Понятно? О безопасности. Это не игрушки. Принесла? - он бросил взгляд в сторону корзины.
Я утвердительно кивнула. Он завел мотор, и больше мы ни о чем не говорили. Я не знала, куда мы едем. Город остался позади, мы направлялись в сторону гор. Машины попадались все реже.
- Нам бы только на патруль не нарваться.
На патруль мы не нарвались, а когда приехали на место, мне показалось, что оно мне чем-то знакомо, хотя я никак не могла сообразить, чем именно.
- Ты знаешь, где мы?
На моем лице было написано, что не знаю.
- Оно и лучше. Меньше риск, что проболтаешься. Брось его в эту старую яму. Там его никто не найдет.
При слове "старая" я вспомнила. Мы были на заброшенной шахте, на давно выработанном месторождении.
- Дай сюда. Я сам брошу.
Он протянул руку за корзиной. Но я крепко сжимала обе ручки.
- Ладно. Не собираюсь я у тебя отнимать. Пойдем вместе, если хочешь.
Когда мы вышли из машины, дождь припустил сильнее. Но мы не ускоряли шаг, шли плечо к плечу, настороженно следя друг за другом. Не проронили ни слова, пока не дошли до навеса над входом в шахту.
- До костей сегодня промокнем, - он достал из кармана и включил фонарик. - Яма чуть дальше. Пошли.
Луч фонарика освещал землю, и было видно, куда можно ступать, а где можно споткнуться о камень. Но я все-таки споткнулась и ничком упала в темноту. Падая, я выпустила из рук корзину, и ее содержимое покатилось вниз, лязгая по камням.
- Что случилось? - меня осветил луч фонарика. - Ты ушиблась? Осторожно. Давай помогу подняться. Ты не поранилась?
Встав на колени, я тут же принялась искать то, что выронила. Протянув руку, нащупала пустую корзину. Начала в темноте шарить по земле руками. Но ему повезло больше.
- Что это? - он держал в руке завернутую в газету кастрюлю. - Что это? - он уже кричал, переводя луч фонарика с кастрюли на мое лицо и с моего лица на кастрюлю.
- Вот это ты собиралась в яму бросить? Эту кастрюлю? Кастрюлю?
Он отшвырнул кастрюлю, и она зазвенела по камням, а он кричал, и фонарик все приближался ко мне, пока не замер, слепя меня, у самого моего лица.
- Ты что думаешь? Что это игры? Знаешь, что с тобой нужно за это сделать? Тебя саму в эту яму бросить! Вместе с твоей кастрюлей!
Было темно, но мне казалось, что я вижу, как он отбрасывает рукой прядь со лба. Потом голос его зазвучал мягче.
- Ты просто сумасшедшая. И мы все с тобой с ума сойдем. Пошли. Нужно уходить отсюда поскорее.
Он направил луч фонарика вперед и зашагал к выходу. Я плелась за ним, стараясь не спотыкаться о камни. Он говорил не оборачиваясь:
- Не понимаю. В какую игру ты играешь? Ты что, не догадываешься, чем это для нас может закончиться? Мы все сгнием в какой-нибудь яме!
Последнюю фразу он произнес, когда мы уже вышли наружу, произнес громко, глядя мне прямо в глаза. Он снова поднял руку ко лбу и на минуту задумался. Дождь перестал, в траве трещали кузнечики.
- Сейчас мы сделаем вот что. Поедем к тебе, возьмем эту чертову шапку и уничтожим ее раз и навсегда.Дай мне ключи.
Я молчала.
- Давай ключи, черт тебя побери!
Мое молчание выводило его из себя, он даже волосы со лба забыл отбросить. Потом отшвырнул фонарик и с силой схватил меня за плечи. Мы оба упали и покатились по лужам. В темноте нам приходилось прижиматься друг к другу, чтобы наносить удары точнее. Наша драка напоминала любовную игру и закончилась его поражением, потому что, хотя мы оба взмокли и вымазались в грязи, ключей у меня отнять он так и не смог.
- Идиотка! - сейчас он снова кричал, хотя во время драки старался голоса не повышать.
Я не видела, куда он пошел, но предполагала, что к машине. Так и было. Он сел в машину, завел мотор, опустил боковое стекло и сказал:
- Оставайся тут, лунатичка! Пошла ты к черту. Делай что хочешь.
Зажженный фонарик валялся на земле. Не знаю, забыл он его или оставил exprofeso. В любом случае он оказал мне этим большую услугу. Я подобрала пустую корзину и зашагала вперед. Посмотрела на часы: четверть первого. Я не знала, сколько времени мне понадобится, чтобы добраться до дому. Если, конечно, найду дорогу. Луна иногда выглядывала из-за облаков, но большую часть пути я шла в тумане. Несмотря на фонарик, я еще не раз споткнулась. Наконец я увидела вдалеке свет и направилась в его сторону, пытаясь угадать, откуда он идет. Мне пришлось перебраться через три или четыре проволочных заграждения, луг, картофельное поле, еще одно поле, засаженное не то свеклой, не то турнепсом. И только тогда я вышла на дорогу, которая вела прямо к источнику света. Раньше я предполагала, что это усадьба, но теперь стало ясно, что это что-то другое: слишком много света и шума. "Сидрерия, наверное", - подумала я. Подойдя поближе и увидев вывеску, я поняла, что это был публичный дом.
Мое появление вызвало большой интерес. Как только я открыла дверь, головы одна за другой начали поворачиваться в мою сторону, и вскоре все, кто был внутри, уже с изумлением смотрели на меня. Смех и разговоры стихли, и на несколько мгновений мощный голос Тины Тернер полностью завладел пространством: "Wedon'tneedanotherhero...", - пока чья-то рука не заглушила и его, убавив звук.