ПОЭЗИЯ ЛЮБВИ - 2. Сборник лирики сетевых авторов
Казакова Светлана
Где средь деревьев небесная просинь, И в лужах фрегаты пускают мальчишки, Там дерзкий апрель встретил девочку-осень, И сказка случилась ну прямо как в книжке. Весенние тайны в глазах у апреля В её глазах, будто в воде, отражались, А в смехе его были звуки капели, И дни те ей вечными вдруг показались. И перемешались все времена года - Снег падал иль с тополя это пушинки? - И на удивленье прекрасна погода Была, и в глазах их плясали смешинки. А нынче над городом хмурые тучи, И в лужах унылых сейчас лишь окурки. Вчерашней газетой, травою колючей Ветрище холодный шуршит в переулке. У девочки-осень глаза разноцветны, Она засыпает с мечтами о море, Она собирает слова-самоцветы В защиту от холода, страха и горя. И знает она: если утро не ясно, И если плохая сегодня погода, Ещё не закончилась странная сказка Тех дней, когда встретились времена года. Ведь в сказках конец непременно хороший, Длинна она или, как день, быстротечна. Апрель к нам приходит незван и непрошен, И, кто его знает, а вдруг он навечно?
Пирог испечёт ему осень с корицей, Глинтвейна нальёт или сладкого чая. И будут смешинки на мокрых ресницах, Такое случается, если скучают... И небо опять будет синим и чистым, И вот на борту одного из фрегатов Они уплывут к островам неизвестным, Чтоб снова вернуться в свой город когда-то...
Калмыков Валерий
Фавн
Я старый фавн, усталый чёрт, не кровь течёт во мне, а пиво. Ты недоступна и стыдлива, но плоть твоя меня влечёт. Украдкой, по твоим следам, к эдемским двигаюсь садам. Моим грехам не кончен счёт - в огне последнего порыва стыдливых губ тугая слива ко мне на бороду стечёт. Так шёл за Евою Адам из рая в ад, а я - обратно иду по трепетным следам, перекрестившись троекратно.
Кахр Ирин
***
Мне кажешься, Ты мне, конечно, кажешься, Когда заходишь в комнату, сидишь. И катятся, Всё по щекам вниз катятся, Слезинки с мокрых слипшихся ресниц. Мне кажется, что я могу коснуться Твоих вихров, и шрама на руке, Мне кажется, что я могу прижаться К твоей горячей и родной спине. Мне кажется, что ты заходишь в кухню, А в спальне ты под одеялом спишь, Ты кажешься, но я уже не помню, Какой же чай ты больше всех любил. Но я упрямо ставлю к двери тапки, Тарелку с ложкой на столе, И жду...
Зинина Татьяна
Это чувство острее кинжала И безумнее ста ураганов. Его пламя сильнее пожара, И страшнее глубин океанов. Его силу давно разгадали, Признавая проклятьем и даром. Его в мире любовью прозвали - Обжигающим душу дурманом. *** "Я люблю..." - говорили глаза. - Уходи! - зло шептали губы. "Удержи... - умоляла слеза, - Без тебя жизни мне не будет" "Ты мой плен" - обнимала рука. "Ты мой мир" - сердце в такт стучало. - Прочь! Уйди! Моя воля крепка! Без тебя начну жить сначала! Он молчал... всё смотрел на неё. Он любил... сам себе не веря. Понимал - без неё умрёт. Но ушёл, гордо хлопнув дверью.
Ковалевская Александра
***
А когда я вернусь - я вернусь, потому что хочу,- Может, будет вода не такой, или горы и лес. И, быть может, меня не родят: отпочкуюсь, взлечу, И не в синее небо, а в сферу, в сияющий блеск. Это будет прекрасно! Я девочкой буду опять, И меня не съедят: сберегут, как божественный приз. Стану резво ползти, грациозно и мило скакать, Верещать ультразвуком, желая исполнить каприз. И меня среди всех вдруг отыщет единственный - тот, Кто готов доказать крепость крыльев, рогов или жвал... Уведёт в распрекрасную даль: хоть назад, хоть вперёд... Страсть снедающей будет, чтоб чувства накал не пропал. Будут усики в усики, брюшко с брюшком, - навсегда! Ну, по крайности, - в этом сезоне, а там хоть потоп. И малюсенькой стрелкой божок в нас метнёт, и тогда Нам поверит всё сонмище, стая ли, стадо ли, скоп. Позовётся на нерест, а, может быть, в щёлку, в гнездо, С милым рай в колокольчике, если размер подходящ... Кто-то рядом с ухмылкой сгребает купюры по сто. Бьёт в висок пистолетный плевок: "...и блаженны обрящ..." ...А когда я вернусь, - не успев ничего, я вернусь! - Пусть не будет людей и бабла. Я решила так. Пусть.
Лора Ксения (Xenia Iora)
Незнакомцу недоуменно глядишь в глаза - это я? - мучительно понимать, что когда отшумит чудовищная гроза, чудеса навек оставят свои дома. Соберут рюкзак недосбывшиеся мечты, унося с собой истерзавшую душу боль. Замерев среди оглушающей пустоты, что тогда ты сможешь назвать собой? Эту ли непрошенную тишину, тягостную, как липкий и стыдный страх? Он порой мешает тебе уснуть, и ты смотришь в зеркало до утра... До рассвета смотришь в сплошную тьму, не желая правды, не веря лжи, понимая, что больше никому ты не пожелаешь такую жизнь. Но рассвет приходит, развеяв бред, разметав отчаянье по углам; выбор - это долг, а отнюдь не грех, не по мыслям судят, а по делам. ...Вдалеке мерцает отсвет чужих костров, мы с тобой - читаю истину в их огне - будем вечно вместе, когда умрём, даже если там - ничего нет