— Неделей раньше, неделей позже, — говорил он, разводя руками, стараясь не встречаться с ее взглядом. — Устроюсь!
— Должен устроиться, — подтверждала Мария лишь только для того, чтобы сказать ему что-то.
Про себя она осуждала мужа, не понимая, что же происходило с ним. Перед соседями хотя бы постыдился за свое безделье. Веди она дневник, как Настя, она наверняка написала бы в нем, что уважение ее к мужу убывает с каждым днем, все чувства глохнут...
— Миша, ты не болен, как ты чувствуешь себя? — осторожно спросила его как-то Мария.
Он мгновенно понял ее, густо покраснел.
— Честное слово, Маруся, дай мне срок дней десять, и ты не увидишь меня дома. Я тебе говорю так твердо потому, что недели две назад. случайно встретил своего бывшего командира части и он обещал посодействовать мне. Артистом не устроит, это не по его линии, а вот заведовать где-нибудь клубом при военной организации порекомендует. Ты не возражаешь?
В подмосковном военном санатории имелся клуб, но не было заведующего, который мог бы совмещать административную часть работы с художественной самодеятельностью. Условия были хорошие: заведующему клубом полагалась комната в благоустроенном доме, трехразовое питание с сотрудниками санатория.
Мария не возражала, и Михаил дал согласие.
— Что ни делается, все к лучшему, Марусенька, — говорил он ей на прощание. — Не буду тебе надоедать. Лето и выходные дни Митя может проводить у меня, и ты не забывай ко мне дорогу, привози Василия, Настю.
— Не беспокойся, на машине к тебе станем прикатывать, — отвечала Мария, обнимая мужа. — У нас в Сокольниках чудесно, а у тебя там райский уголок на Москве-реке. Умели аристократы выбирать места! Ну, не скучай, работай, покажи, на что ты способен.
Так все мечты о театре, известности кончились раз и навсегда. Мария тихо вздохнула: бог с ними, лишь бы не повторялись его срывы.
Михаил, судя по его поведению, тоже не очень тужил о том. Он был польщен пришедшим за ним и его вещами санаторным грузовиком, услужливым шофером и тем, как все родные, все жильцы дома провожали его.
— Не за тридевять земель уезжаю, — улыбаясь, довольный, говорил он, сидя в кабине. — Да и по телефону всегда меня вызвать можно, я справлялся у начальства. Настя, счастливой тебе командировки!
— Спасибо, Миша, это ты мне хорошо пожелал...
Мария смотрела на чисто выбритое, свежее, но уже тронутое по щекам продольными морщинами лицо мужа, на его усыпанные сединой поредевшие волосы и припоминала того смугло-румяного Мишу, практиканта-студента, будущего артиста, олицетворение красоты и образованности для всех барышень городка, и ей становилось жаль мужа, жаль прожитых с ним лет и обидно за него, что он так быстро, не по годам, сдал, словно что-то незаметно подменили в нем, и теперь на него уже нельзя больше положиться, как бывало...
Грузовик тронулся.
— Держись там, Миша, помни о нас! — крикнула ему вслед Мария.
Г Л А В А XV
Поезд в город на Волге отходил с памятного Насте по эвакуации Казанского вокзала. Только тогда состав был подан с окружной дороги, уже сплошь забитый вагонами со станками, а люди, ехавшие при них, размещались кое-где. Сейчас у нее был билет в мягкий вагон и вместо наскоро собранного узелка фибровый чемодан, украшенный блестящими пряжками.
Соседка по купе, а это была Антонина, теперь Мохова, чуть ли не в один день оформившая свой отпуск и ехавшая вместе с ней к мужу, который вторую неделю был в командировке в том же городе и на том же заводе, куда направлялась Настя, вертелась, устраивая свои вещи, без умолку болтала, чувствуя себя чуть ли не именинницей за удачно пришедшую в голову мысль организовать себе эту поездку, тем более что Донат Александрович, судя по последнему телефонному звонку, задерживался там на неопределенное время.
— Получит мою телеграмму и — бац, подкатывает его женушка, беги встречай ее!
Василий стоял на перроне у полуопущенного окна в числе других провожающих и, улыбаясь, перечислял полученные наказы: следить за Леней, навестить с Марией Михаила, делая при этом не более шестидесяти километров в час, ну и не забыть просьбу Антонины: позванивать к ним домой, а в случае необходимости оказать посильную помощь Дарье Степановне и Светочке.
Поезд мягко тронулся, Василий сделал несколько шагов за окном.
— Симпатичный все же твой муж, Настя, как я посмотрю... Оставлять такого одного, хотя бы на месяц, знаешь, рискованно! — вдруг ляпнула Тоня.