Голос Кирилла Ивановича, казалось, не умещался в трубке.
— Настюха моя, здравствуй! Вот обрадовала... Я сижу, работаю, да дело идет туго. Увидел тебя по телевизору, растосковался. До чего ты трогательно мила была, когда улыбалась! Как поживаешь?
— Можно сказать, хорошо, если бы не Леня... Да, Кирилл Иванович, я просила не звонить домой...
— Виноват, но у меня неотложное дело к тебе. Уведомление от Союза писателей получила насчет совещания молодых писателей в этом месяце?
— Нет, ничего не получала.
— Ну, неважно, я договорюсь, будешь в моем семинаре. Только завтра же отвези два экземпляра рукописи в Союз и оформись официально. Делегаты совещания освобождаются от работы. Поняла?
— Поняла.
— Ничего ты не поняла! Увидимся на днях, и пусть твой герой не впадает в амбицию, а пусть привыкает... Допишу книгу, получу премию и отобью тебя с Ленькой. Мы по письмам большие приятели с ним стали. Издалека круги делаю, соображаешь?
Настя не ответила, ей послышались шаги в столовой.
— Мне пора, пора! — поспешно проговорила она, опуская трубку, в то же время следя за дверью.
Дверь не открывалась, а раздался звонок телефонистки:
— Пять минут говорили с Дубултами.
— Да, говорила, — подтвердила Настя в полный голос.
Ей показался унизительным свой испуг. В конце концов, без Кирилла Ивановича едва ли была бы у нее книга, а теперь вот еще совещание молодых писателей!.. Без него, получается, пока что ни шагу!
Отобьет он ее, не отобьет — на воде вилами писано. Да и что значит отобьет, если она не пожелает?
Г Л А В А XXI
На открытии совещания молодых писателей в президиуме было много почетных гостей, среди которых Настя с особым чувством радостного узнавания увидела Кирилла Ивановича.
В белом, крупной вязки свитере, явно прибалтийского происхождения, он выглядел помолодевшим. Но она рассмотрела и другое: за последние два месяца на его гордо приподнятой сановитой голове седина от висков поднялась выше.
В перерыве Кирилл Иванович разыскал Настю, взял ее под руку, повел представлять друзьям. Так они вдвоем, в окружении других писателей, попали в кинохронику.
За оживлением и веселостью Кирилла Ивановича Настя угадывала какую-то внутреннюю озабоченность, и это тревожило ее, однако расспросить, что с ним, не выдавалось случая.
После торжественного открытия был объявлен трехчасовой перерыв, после чего делегаты должны были приступить к работе уже в своих семинарах. Настя ждала приглашения Кирилла Ивановича отобедать где-нибудь вместе, поговорить на досуге, но он, сославшись на дела, поспешно уехал куда-то со своим неразлучным Васей.
«Домой скорее всего затребовали, вот и все его дела!» — прокомментировала обиженная Настя, направляясь по улице Правды на поиски кафе или столовой: домой, в Сокольники, ехать было далековато. С неба сыпали и сыпали опоздавшие выпасть за зиму снежинки, тотчас поглощаемые чуть потеплевшим асфальтом, и Насте было тягостно смотреть на это.
Ей и своя жизнь стала представляться сейчас не совсем удавшейся. Сколько понаехало со всех уголков страны пишущей братии, и среди них затерялась она, тоже безвестная, уже в годах, только-только пристроившая свою первую книгу. А ведь те, с кем знакомил ее Кирилл Иванович, да и он сам заявили о себе как о литераторах рано, одни сразу прочно обосновались на Парнасе, другие позднее, и голоса их не замолкают до сих пор.
«Пожалуй, всем нам, здесь собравшимся, за редким исключением, суждено, сколько бы мы ни тужились, быть безликой посредственностью, утешать себя тем, что большая литература нуждается и в нас... Так-то вот, Анастасия Воронцова, лучше без иллюзий!..»
Уплетая в столовой незамысловатый обед, подсушивая на ногах забрызганные чулки около отопительной батареи, Настя не заметила, как мысли ее приняли другой оборот.
«Без иллюзий так без иллюзий, нашла о чем горевать! Важно делать свое дело с полной отдачей сил. А о чем рассказать, найдется, ничего не выдумывая и не гоняя по творческим командировкам... О своем собрате — рабочем человеке, которому подвластно все превозмочь и все вынести! Ведь как ни крути, а вне литературы нет мне жизни... Тут и муки мои, и великая радость!»
К началу семинара Настя вбежала минута в минуту, торопливо скинув в раздевалке шубу, раскрасневшаяся от быстрой ходьбы. Плюхнулась на свободный стул, кивком головы поздоровалась с теми, кто посмотрел на нее. Кирилл Иванович восседал в середине П-образного стола, а по бокам его расположился синклит из трех писателей — докладчиков по творчеству каждого делегата.