Он сидел рядом и неотрывно смотрел на нее своими темно-карими глазами.
— Маруся, послушай... ты считаешь меня подходящим человеком для семейной жизни? — без лишней лирики, ибо лирика находилась под запретом, как отрыжка старого мира, спросил Михаил, прервав затянувшееся молчание. Больше он ничего не мог выжать из себя.
— Да, считаю. Иначе не сидела бы здесь с тобой, — помедлив, ответила Мария. — Только я думаю, — продолжала она, — что жениться нам рано, мы еще мало знаем друг друга...
— Да, но как же, я же уеду... — запротестовал Михаил.
— А почта для чего? — нашлась Мария. — Переписываться будем. Я очень люблю получать Письма! Пойми, настоящее чувство никогда не тускнеет в разлуке! — назидательно заключила она.
— Еще бы, разумеется, настоящее! — воскликнул Михаил, завладевая ее рукой и сразу почувствовав прилив красноречия. — Я полюбил тебя, Марусенька, по гроб жизни! Да, да, именно так, и только так! Извини, конечно, за старомодное выражение, но оно мне нравится, и я готов твердить его сто раз: люблю, предан по гроб жизни! Ты согласна, скажи, согласна?
— Согласна. Я тоже люблю тебя!
Он слушал ее с восторгом.
Объяснение уже давно пора было скрепить поцелуем, но, как назло, будто задавшись целью помешать влюбленным, парочка за парочкой проходили мимо. Прошмыгнула и Настенька.
У Марии вырвался непроизвольный смех. Она вскочила со скамейки, потянула Михаила за руку.
— Давай, жених, удирать отсюда. От свидетелей спасу нет. Ты не возражаешь?
Он не возражал, он готов был во всем подчиняться ей.
Г Л А В А IV
Городок утопал в тополях, они цвели в эту пору, и легкий белый пух оседал на мощеных улицах, на песчаных тротуарах, вздымался от малейшего колебания воздуха.
В садах за домами в торжественной неподвижности стояли белые от цветения груши, чуть розоватые яблони.
Михаил Карпов пришел к Самохиным на следующий день после разговора матери с отчимом и был встречен Найденышем. Собака спокойно позволила ему открыть калитку сада, сделать несколько шагов к дому. Затем, пристроившись сзади, молча схватила за ногу. Карпов немедленно остановился, замер, что спасло его выходные синие брюки, но не спасло ногу.
Родион Гаврилович разахался, побежал за йодом, не удержавшись, шепнул жене, что неспроста, знать, это — видать, породнятся с гостем.
Михаил ему понравился: парень обходительный и собой недурен, хотя, как известно, с лица воду не пить. Он сам, вон, красотой не славился, а жен брал красивых.
Собрали угощение на стол, посидели. Хозяин дома первым делом расспросил про родителей — кто они, чем занимаются. Михаил сказал, что живут родители в Астрахани, отец работает на паровозе, мать занята по дому.
«Ага, невысокого, значит, полета, — с удовольствием отметил про себя отчим. — Чем не пара ему наша Мария!» — и удвоил внимание к молодому человеку.
За столом Михаил вел себя, по наблюдению Родиона Гавриловича, «по-городскому»: ел и пил, как у себя дома, не дожидаясь особого приглашения. За словом в карман не лез. Пришел в восхищение от порядка в саду, чем польстил хозяину, перед Ксенией Николаевной расхвалил способности ее дочерей.
Настю Михаил окончательно завоевал общительностью: поговорив с нею о школе, посмотрел тетрадки, похвалил за аккуратность.
Увидев висящую на стене балалайку, лихо сыграл «Барыню», «Во саду ли в огороде», затем по просьбе отчима «Златые горы».
— Теперь все, — шепнул он Марии, — моя программа исчерпана. Бери слово ты!
Мария встала.
— Мама, я невеста. Миша мне предложение сделал, — выпалила она. — Можете поздравить нас!
— Да, да, мы жених и невеста со вчерашнего вечера, — подхватил Михаил, поднимаясь вслед за Марией и для чего-то подобострастно кланяясь: сначала Ксении Николаевне, потом отчиму и, чуть помедлив, Насте.
Поклоны эти, как Михаил то ли слышал где-то, то ли читал, входили в ритуал сватовства. Ну, а если и нет, все равно не будут лишними.
Жених явился не с пустыми руками: подзаняв денег, купил невесте крепдешиновый отрез на платье, на который он очень надеялся в случае нелегкого разговора с родителями. Михаил поспешил вытащить его из портфеля и развернуть на столе. Отчим уставился на подарок. Сейчас на радостях он положил про себя справить падчерице приличное приданое: шубу к зиме, никелированную кровать с шарами.
На свадьбу, как видно, тратиться не придется: соберут чаишко, поздравят по-советски, тем и ограничатся.