Больше она ничего не стала объяснять, потому что показались Веселые Ключи. Сердце забилось часто-часто, как пойманная в силок птица.
Вот и речка из двух рукавов, поблескивающая в темной зелени ракит, вот и расщепленная молнией сосна посреди села, вот колодец с журавлем. Воду, правда, из него не берут, рядом колонка, а журавль все тянет голову в небо, будто вдогонку за живыми журавлями.
Автобус остановился возле школы, тут уж рукой подать до материнской хаты. Дианка даже про инженера забыла, так домой торопилась: «Как там мои зайчата?»
Зайчата были на месте. Это дед Тарас, когда еще в силах был, вырезал по фронтону крыльца двух зайцев, чтоб они раньше всех внучку по утрам встречали. Один заяц был смешной, с оторванным ухом, но она все равно любила его и, подойдя к крыльцу, подмигнула ему: «Привет, косенький. Небось соскучился?»
Как и следовало ожидать, матери дома не было. Лишь мяукал запертый в хлеву котенок.
Дианка выпустила котенка, села на крыльцо и заплакала. Правда, плакала она недолго, потому что сквозь слезы, сквозь нечаянную и непонятную боль в душе она чувствовала, как приходит к ней радость от того, что она все-таки дома, вернулась наконец, и что все ей здесь такое знакомое, близкое, родное. Стосковалась она за это время и по матери, и по зеленой траве, и по зайцам. По простым человеческим радостям, когда можно спрыгнуть с крыльца прямо в утреннюю стынь и, подоткнув подол, чтоб не замочить в росе, промчаться тропинкой к ключу. Вода там чистая, холодящая. И нет ничего на свете вкусней этой воды, когда пьешь ее прямо из ключа, окунув лицо в прохладную его нежность. Пьешь и ощущаешь на лице толчки струй, бьющих прямо из-под земли. А то убежать в луга, лечь на спину, раскинув руки, и плыть вместе с цветами, с облаками, с ветром. А лучше всего посидеть под заветными дубами, послушать шум леса, помечтать.
Ах, Дианка, Дианка, совсем ты, я вижу, разнюнилась, а надо хоть полы в доме помыть, обед приготовить матери.
К тому времени, когда мать вернулась с дойки, в хате уже было все прибрано, и помыты полы, и приготовлен обед. На столе в глиняном горшочке стояли гвоздики. Рядом с ними на белую скатерть Дианка положила диплом. Пусть мать увидит и порадуется. Или поругает. Но чтоб сразу.
Мать ни ругать, ни хвалить не стала, а пожаловалась:
— Руки у меня, дочуш, болеть стали. Так ноют по ночам, так ноют!.. Думала, ты мне на смену придешь.
— А помнишь, ругалась: с десятилеткой хвосты коровам заносить.
— Помню. А все ж коровенки — живые души. Не то что твой трактор.
— Зато в тракторе пятьсот лошадиных сил! — упорствовала Дианка.
В конце концов решили: что толку воду в ступе толочь, все равно вода будет, а идти лучше завтра к председателю и просить, чтоб хоть хороший трактор дал, а не развалюху какую-нибудь.
Назавтра, чуть только встало солнце, мать разбудила Дианку:
— Вставай, горюшко ты мое тракторное. Да молочка попей, прямо из-под Лысуни, парное.
Они вышли из дому и пошли росистой улицей, не замечая, как из окон следят за ними любопытные глаза: сбежавшая невеста пожаловала. Вчера да и сегодня утром они с матерью об Андрее даже словом не обмолвились, словно и не было его вовсе, но он-то был и сейчас, увидев Дианку, идущую по улице, так и замер у своего окна. Думал, к нему она идет прощения просить, но Дианка с матерью прошагали мимо. Лишь видел Андрей, как она подняла голову, чтоб поглядеть на аистов. Аисты каждый год прилетали в Веселые Ключи и селились на огромной, с отпиленной макушкой липе. А липа эта как раз и стояла возле Андреевой хаты. Вот Дианка и поглядела на гнездо аистов. Поглядела и порадовалась: раз аисты на месте, значит, все будет хорошо.
Несмотря на ранний час, председатель Федор Иванович был уже в конторе и азартно ругался с кем-то по телефону:
— А я тебе говорю: сто тонн удобрений — это капля в Черном море. И за спину агронома ты не прячься! С тебя спрос!
Увидев вошедших, он ладонью прикрыл трубку:
— Что у вас?
Дианка молча положила перед председателем диплом механизатора.
— Вот так птаха! — удивился Федор Иванович. — Да не ты птаха, не ты, — пояснил он в трубку, — ты — коршун. А тут ко мне такая птаха прилетела, что разговор я должен с тобой прервать. Адью.
Председатель взял в руки диплом, повертел в руках.
— Так вот, Мария Тарасовна, куда твоя дочь со свадьбы-то сиганула. Прямо на курсы механизаторов! А мы-то думали… Ну, молодец, девка! Такие люди нам позарез нужны. Вот только, что делать с ней, не знаю…
— Дайте трактор, тогда узнаете, — сказала Дианка.
— Трактор? Трактор дадим. Это не штука. А вот кто тебя в свою бригаду возьмет? Механизаторы, сама знаешь, народ суровый, а тут девчонка сопливая. Да не обижайся, не обижайся, это я так — любя.