«Вот так всегда, — горько подумал он, — когда она нужна, никогда не найдешь, а когда совсем не нужна, является…»
Он сел под сосну и от нечего делать стал ковырять палочкой землю. Выполз из земли муравей, шмыг-шмыг усами, и побежал по траве. Муравей был весь желтый, будто заржавелый, но перебирал ногами быстро-быстро, хоть и тащил на спине большую соломину. На пути муравья встретилась небольшая канавка, и сначала он никак не мог перебраться через нее.
— Эх ты, дурачок! — посочувствовал ему Андрюша.
И муравей будто услышал его, перекинул соломинку через канавку и перебежал по ней.
Мальчик долго возился с муравьем и не заметил, как сзади подошла воспитательница. Она стояла и молча наблюдала за ним. Андрюша удивился и сказал:
— Мария Сидоровна, прочитайте мне записку, пожалуйста.
Мария Сидоровна нахмурилась, но записку прочла:
— «Анд-юша, папа болен и не сможет к тебе приехать. Будь мужчиной».
Андрюша всегда был мужчиной. Он даже родился им, и потому обиделся, что Мояника не подписалась, как будто и не она прислала ему лодку. Но он не подал виду перед Марией Сидоровной, а сказал: «Спасибо» — и спокойным шагом направился в спальню.
В спальню он, конечно, не пошел. А, улучив минуту, подбежал к забору, отыскал знакомую лазейку и — в лес. По лесу он бежал так быстро, что чуть не сбил с ног березку, что росла на повороте к большой дороге. По этой дороге все прямо и прямо и — в город. До вечера он как раз успеет. Правда, было б куда лучше на автобусе, но ведь у Андрюши ни копеечки. Так что не надо напрасно и время терять.
Мальчик шел легко и уже, наверное, прошел с полкилометра, как вдруг увидел на краю обочины такси.
Переднее колесо было снято и валялось в сторонке, а из-под машины торчали только ноги в растоптанных сапогах. Андрюша не стал беспокоить ноги, а, зайдя спереди, присел на корточки, заглянул под машину. Шофер, обернувшись, увидел мальчика и подмигнул ему. Тот тоже подмигнул и, помолчав для солидности, спросил:
— Что — передок лижет?
— А ты откуда знаешь? — засмеялся шофер.
— Знаю. Мой папа тоже шофер. На такси работает.
— В каком парке?
— В первом. Только там не парк, а одни машины стоят.
Шофер наконец-то вылез из-под машины, стал накачивать скат.
— А как фамилия?
— Хохлов моя фамилия.
— Хохлов, Хохлов… Не знаю. Я во втором. Тогда Андрюша вздохнул глубоко и поднялся.
— Ну ладно. Будьте здоровы.
— А ты куда? — спросил шофер.
— В город.
— Один?
— Я поднимал руку, а меня никто с собой не берет.
— Ты, значит, удрал?
— Ага. Из детского сада. Вон там, на горочке. Шофер нахмурил брови и по-милиционерски уставился на малыша.
— У меня папа заболел, — пришлось объяснить Андрюше.
Шофер гаечным ключом откинул назад кепку.
— Дела, брат. Ну ладно, садись в машину.
Андрюша не дал себя долго уговаривать, хотя и честно предупредил:
— А денег у меня, дядя, все равно нету.
— Разговорчики.
Они мигом докатили до города, и шофер спросил!
— Ну показывай, где живет твоя Мояника.
— А я не знаю, — признался Андрюша.
— Вот тебе и раз. А куда ж ты топал?
— Я забыл.
— Адрес забыл?
— Нет, забыл, что я не знаю адреса.
— Ну а фамилию ее хоть знаешь?
— Нет, Мояника, и все.
Шофер долго молчал, потом стал напевать себе под нос: «Ямайка, Ямайка…»
— Ну, может, где работает, знаешь?
— Забыл.
— Тогда придется назад возвращаться. В детский сад.
— Нет, — сказал Андрюша. — Она на радио работает. Я только говорить не хотел.
— Ну добро, — засмеялся шофер, — это уже координаты. Правда, сегодня воскресенье…
В коридоре студии была мертвая тишина. Вдруг из-за двери высунулось усатое лицо и громко прокричало:
— Тише, запись идет!
Потом оно оглядело шофера и осведомилось:
— На пробу, гражданин?
— Чего?
Громко говорить было нельзя, а шептать шофер, очевидно, не умел и поэтому хрипел, прикрывая рот кулаком:
— Мы вот с приятелем женщину одну ищем. Мояникой зовут.
— Мояникой?
— Да. И коса еще у нее вот такая.
Усы у человека опустились — он задумался.
— А, так это, наверно, наша Ника. Ника Кондратьевна. Только ее нет. Выходной сегодня.
— А это? — шофер кивнул на красный фонарь, который то гас, то снова загорался.
— Диктора ищем, — пояснил усатый, — вот народ и идет. Рабочих дней не хватает. Все свои голоса пробуют. Может, и вы попробуете?
— Не стоит. А адресок ее не знаете?
Усатый подозрительно оглядел шофера, потом скользнул сонными глазами по Андрюше.