Сережка помог ей взобраться в кабину.
— А тете Линочке своей сказала? — спросил он.
— Не-е. Она еще спит, будить не хотелось.
И вдруг, прильнув к Сережке и заглядывая ему в глаза, попросила:
— А к маме ты меня свезешь, Сережка?
Что ответил он ей — Лина уже не слышала. Сережка включил газ, и машина тронулась. А Лина еще долго стояла на крыльце и сквозь застилавшие глаза слезы глядела им вслед, пока машина не скрылась за лесом. Потом сняла с плетня подойник и пошла в хлев. В хлеву мычала корова, жалобно, сиротливо, просила ее подоить.
КАК ЗВАЛИ МАЛЬЧИШКУ? (РАССКАЗ)
Лена вошла в вагон, села на свободное место и закрыла глаза. В соседнем купе играла гармошка и чей-то низкий, простуженный бас выводил:
«Боже мой, какое это счастье, — подумала она. — Можно вот так сидеть, слушать песню и ни о чем больше не думать. Красота!»
Паровоз дал свисток, и купе тотчас же заполнилось. Судя по голосам, пассажиров было трое: двое молодых и старушка. Молодые голоса недовольно ворчали:
— Какое захолустье: пива и того нету.
— Да что пиво! Хотя бы мороженое…
А старушка, наоборот, радовалась:
— Успели, слава тебе господи! Я уж беспокоилась за вас, думала — отстанете.
По окнам забарабанил дождь, тоже, видно, чем-то недовольный.
«Кто это сказал, — вспомнила Лена, — я мыслю, значит, я существую? Вернее было бы сказать: я недоволен, значит, я существую».
Рядом с ней на полку опустилась старушка:
— А у нас новая пассажирка. Здравствуй, милая. Ты бы прилегла, а?
Лена сказала спасибо, попыталась открыть глаза, но ресницы будто склеились и не разлипались.
— Мне и так хорошо.
Молодые сели ужинать. Даже не открывая глаз, Лена видела, как они раскладывали на столике еду. И она так ясно представила себе кусочки колбасы, сыр, яйца, что у нее заныло под ложечкой. С самого утра она ничего не ела, просто забыла про еду, а сейчас вспомнила, и ее замутило от голода. Но вставать, идти искать ресторан не было сил.
«Сил нет, сил нет» — стучали между тем колеса вагона, и Лена покачивалась им в лад. Хотелось спать, но не спалось, хотя она и ужасно устала. День был таким суматошным! Она вспомнила, как пришла утром в больницу, а главврач Алексей Алексеевич удивился:
— Что так рано? Ведь практику вы свою успешно закончили! — Он взял у нее зачетную книжку и поставил четверку. — На пятерку даже я не тяну, а ведь работаю уже тридцать три года.
— Значит, скоро на пенсию?-
— Скоро. Вот только оставить после себя некого. Вы когда заканчиваете институт?
— Остались выпускные экзамены.
— Так, может, к нам надумаете? А то бы я заявку дал.
— Не знаю, Алексей Алексеевич. Трудно у вас тут. Боюсь, что одна не справлюсь.
— Справитесь! Я в вас верю!
Он порылся в шкафу и вытащил оттуда небольшой чемоданчик. Раскрыл: в чемоданчике лежал набор хирургических инструментов.
— Вот вам на память!
— Ну что вы! Большое спасибо, только неловко мне… Это такой подарок!
— Возьмите, пригодится!
И как приговорил…
Санитарная машина уходила в район в одиннадцать, но мест в ней уже не оказалось. Пришлось Лене долго голосовать на дороге.
Начался дождь, мелкий, холодный, и она побежала спрятаться от него в сельсовет..
Лена стояла на крыльце сельсовета, пока из-за поворота не показалась машина. Она выбежала ей навстречу и замахала рукой. Шофер остановился, хотя место в кабине было уже занято.
— Влезайте, если поместитесь!
В кабине сидела толстая тетка с корзиной, в которой пищали цыплята, а тетка к тому же всю дорогу икала и кляла на чем свет стоит какого-то Гришку, который накормил ее натощак сухим сыром.
Дождь стал стихать, но, когда подъехали к деревне, ударил с новой силой. Он так хлестал по стеклу, что в двух шагах перед машиной ничего не было видно, и шофер чуть не налетел на девчонку. Она выбежала из хаты и кинулась прямо под машину:
— Дяденька, стой!
Шофер ругнулся, но затормозил:
— Чего тебе?
— Мамка плачет. Братишка помирает… совсем.
— А я что, доктор?
Он уже хотел снова нажать на газ, но Лена просительно тронула его за рукав:
— Постойте, может, я чем помогу.
Шофер недоверчиво оглядел ее, словно прикинул в уме, в самом деле может она помочь или нет.
— Но учтите, — сказал он, — я ждать не могу. У меня молоко скиснет.