Выбрать главу

— Это ж надо: женщина и — водитель танка! — вслух удивилась Дианка. — А я еще на свою судьбу жалуюсь.

В парке на горбатом мостике она долго глядела вниз, на гладкий блестящий лед катка. В нем струились-переливались огни рекламы.

Она ходила и ходила по городу как неприкаянная. Ноги уже не слушались ее, и сознание временами куда-то проваливалось.

«Неужели это я на ходу сплю? — думала она. — А раньше не верила. Читала в книжках и смеялась: выдумки! Разве можно спать, когда идешь? Оказывается, можно. И даже сон можно увидеть. Например, маму. Она тянет руки, зовет: «Дочушка, что ты наделала? Вернись?»

Дианка и рада бы вернуться, но как? В кармане ни копейки, и сапоги на ногах чужие.

Так, бродя бесцельно по городу, она снова вышла на Ленинскую улицу. На углу чей-то знакомый голос окликнул ее.

— Все чихаешь?

Дианка оглянулась, но никого не увидела, а милиционер сидел высоко в круглой будке и оттуда, с высоты, строго и пристально глядел на нее.

— Тут я, тут, — сказал он, поняв, что Дианка его не видит, и спустился наземь. — Ты чего это по ночам бродишь?

— А что — нельзя? — гордо вскинула голову Дианка. — Кажется, в своем государстве…

— А ежели хулиганы?

Милиционер был пожилой, лет под пятьдесят, и чем-то удивительно напоминал деда Тараса. Может быть, тихим голосом?

— А вы на что? — сказала Дианка. — Я вот иду, а милиция даже все мои чохи считает.

Милиционер нахмурился.

— Мне твои чохи ни к чему, — сказал он. — А шляться ночью по городу не положено. Я ведь давно за тобой наблюдаю.

Дианка не стала спорить, повернулась и пошла прочь, хотя ей все время хотелось оглянуться: не идет ли милиционер следом, не наблюдает ли? Снова сквозь деревья проглянул Вечный огонь, и она подошла к нему. Откуда ни возьмись — налетел ветер, загнал пламя внутрь. Дианка даже испугалась: неужто погаснет огонь? Но он снова вырвался, большой, языкастый, только не ввысь, а вкось, чуть не обжег ей руки. Отпрянув от огня, Дианка снова чуть не налетела на милиционера.

— Слушай, — сказал он ей, — а ты ведь нездешняя.

И так он хорошо это сказал и улыбнулся, как дед Тарас, что Дианка не выдержала и призналась:

— Ага. Из Веселых Ключей я. Деревня так называется.

— А что в городе делаешь?

— Приехала на работу устраиваться.

— Устроилась?

— Не-а.

Милиционер сел на скамейку, пригласил и ее сесть рядом.

— Да не бойсь, не бойсь, не съем. У меня свой такой оболтус растет. Заладил одно: не хочу учиться — хочу работать. А того не поймет, дурья башка, что еще за свой век наработается, чуру запросит. Мне бы сейчас поучиться! — мечтательно произнес он и поглядел в небо. Потом не спеша вытащил из кармана газету, развернул ее к огню. — Вот гляди: комсомольский призыв «Все на тракторы!». Призывают. А в наше время не брали. Тракторов не хватало на всех желающих. Я пошел на комиссию, а мне говорят: силенкой слаб. И не взяли. А теперь тракторов больше, чем людей, развелось, иначе б зачем призывали?

В колеблющемся свете Вечного огня Дианка увидела на первой полосе газеты улыбчивого парня. Лицо у парня было веселое, чуть нагловатое: вот я какой!

— А девушек туда берут? — спросила и сама удивилась своему интересу. Разве она собиралась быть трактористкой? Агрономом — другое дело. Но ведь в городе нет сельскохозяйственного института. А работать на тракторе разве не интересно? Но она ведь не справится! А как же Мария Октябрьская — водитель танка?

Милиционер что-то ей говорил-говорил, она не слышала. Что, если и в самом деле попробовать? Вернется в деревню, в свои Веселые Ключи механизатором. Вот-то все удивятся! А девчонки — с ума сойдут. Вот так Дианка! Вот так учудила.

В эту ночь они о многом переговорили с Василием Макаровичем — так звали милиционера.

Под утро, когда далеко от города стал заниматься рассвет, а сюда, в затененный сад у крепостной стены, пробивались лишь робкие, неясные отблески его, Василий Макарович достал из кармана пакет, развернул его на скамейке, церемонно предложил:

— Прошу к столу!

Дианка ела сухой хлеб с такими же сухими кусочками колбасы, в глазах у нее были слезы. Не подруга, не Юлька Собачкина, совсем чужой человек накормил ее, пригрел, приласкал. И она была так благодарна ему за это.

Расстались они утром, когда пришла смена.