И целуя его губы.
Мокро и настойчиво.
— Давай вернёмся в дом… — попросил Юра, жарко выдыхая прямо в пропитанные солью губы.
— И что мы там будем делать? — спросил Алтын, проводя ладонью по тому месту, где ткань прилипла к коже от краски.
— Ты же купил вино. Было бы здорово просто посидеть, — хитро улыбнулся Юра.
— Тебе же ещё нельзя пить спиртное, — Отабек с укором посмотрел на него, вытягивая за руку на берег. К босым ногам тут же прилип песок.
— А то есть то, чем хотел заняться ты, мне уже можно? — Плисецкий стянул через голову грязную и мокрую футболку.
— Ну если очень-очень захочется, то можно, — Алтын засмотрелся, как морская вода блестит на бледной коже, и туго сглотнул. — У меня есть сухая одежда.
— У меня тоже есть. Бека, ты чего? — не понял Юра.
— Пошли, покажу, что моя одежда подойдёт тебе лучше, — он схватил Плисецкого за руку и повёл его к их домику.
Раскалённый за день песок обжигал ноги, вызывая ту самую боль на грани удовольствия, и приятно впивался в голые ступни мелкими песчинками.
Отабек оставил Юру ждать его, посадив мокрыми шортами на небольшой спасательный круг, который валялся со всем остальным хламом для плавания. Круг, кстати, тоже был ализаринового цвета, но Отабек упорно говорил, что он красный.
— Держи, — Алтын протянул ему аккуратно сложенные ярко-жёлтую футболку и синие шорты. Сам он уже переоделся.
В точно такую же одежду.
— Мы уже носим парные костюмы. Не слишком ли быстро? — усмехнулся Плисецкий, забирая футболку и шорты. Затем поднялся, намереваясь стянуть промокшие трусы. — Отвернись!
— И не подумаю, — заулыбался Отабек, демонстративно сложив руки на груди, в упор смотря на смутившегося Юрочку.
Плисецкий тут же натянул на себя широкую футболку, чтобы хоть как-то скрыть половину оголенных бёдер, и отвернулся, стягивая трусы. Щеки резко запылали, хотя Отабек не раз видел его голым и распластанным на простынях.
— Ладно, пойду за вином, — шепнул Отабек, наклонившись к самому уху Плисецкого, и якобы случайно задел рукой его голый зад.
Юра вспыхнул, быстро натягивая великоватые для него шорты. Затем провёл уходящего Алтына взглядом и расстелил прямо на полу белое одеяло, чтобы было помягче. Волосы всё ещё были мокрыми, а к телу липла Отабековская футболка. Она пахла лавандовым кондиционером и каким-то ещё неописуемым запахом. У таких запахов вообще нет названия. Он был не сладким, не противным и не острым.
А немного тёплым.
Запах дома и любви.
— Та-дам, — радостно огласил Отабек, возвращаясь обратно к Юре и неся с собой бутылку вина и два бокала. Плисецкий уже развалился на одеяле и вытянул руки и ноги. Под влажной головой у него лежало полотенце, чтобы не замочить ткань одеяла, а тонкие белые пальцы на вытянутых вверх руках теребили красный шнурок от коробки с красками.
Алтын улыбнулся и сел рядом, открывая бутылку и краем глаза косясь на белые ножки Плисецкого, которые касались его ног.
— Выпьешь со мной или будешь изображать из себя котёночка, который играет со шнурком? — усмехнулся Отабек, в ответ получая ворчливое шипение. Юра поднялся и сверкнул зеленью своих глаз на Алтына.
— Выпью, — он взял бокал, тут же осушая его в один глоток. Пальцы другой руки запутались в прочной верёвке.
— Давай помогу, — сказал Отабек и поставил бокал с вином на пол, чтобы распутать замотанную руку Юрия. У того жар растёкся по животу и пальцы задрожали, когда Алтын принялся осторожно освобождать его пальцы.
— Знаешь, когда я был маленьким, — негромко заговорил Отабек, а Юра придвинулся к нему ещё ближе, чтобы ощущать, как оседает на кожу тепло его голоса. — Я всегда думал, что когда вырасту, то у меня будет самая красивая жена.
Плисецкий дернулся, но Алтын не отпустил его руку, невесомо поглаживая подушечками по запястью.
— Ну извини, что не осуществил твои детские мечты, — нахмурился Юра. Зарождающее возбуждение резко спало.
— Дослушай, — возразил Отабек, наконец распутывая его руку и начиная нервно крутить эту веревку между своих пальцев. Глаза сами опустились на собственные руки. — Я думал, что она будет высокой с пухлыми красными губами, розовощекой и с густой чёрной косой ниже пояса.
Юра отвернулся и закусил губу. Сырые волосы сосульками свисали с макушки, слегка закрывая его покрасневшее лицо. Было неприятно такое слышать от человека, которого любишь так сильно, что даже жутко становится. Всхлип неконтролируемо вырвался из горла, неожиданно даже для самого Плисецкого.
— Юр? — испугался Отабек, резко вскидывая голову и протянув ладонь к его лицу.
— И зачем ты мне это говоришь? — Юра оттолкнул его руку, поднимаясь на ноги. — Зачем же ты тогда мучаешь себя? Зачем возишься со мной?!
Юру трясло. Отабек сглотнул и с силой притянул его к себе, крепко обнимая за ноги.
— Юрочка, я имел в виду, что в тот момент, когда встретил тебя, мне больше никто не был нужен, — он поцеловал его голое колено, которое так маняще подрагивало под самыми губами. — Мне стало совершенно неважным то, о чем я мечтал в детстве. Ты стал моей новой мечтой. И самой любимой.
Юра перестал дрожать, а тяжелый ком, застывший посередине горла, отступил.
— Я-я люблю тебя, Юра, и хочу, чтобы мы всегда-всегда были вместе, — Отабек поднял голову, всматриваясь в блестящие глаза Плисецкого. В груди у Юры потеплело, как если бы там свернулся тёплый большой кот, начиная громко мурчать.
— Предложение мне делаешь? — усмехнулся Юра, чувствуя, как слезы высыхают в глазах, не выплескиваясь наружу. — А где же обручальное кольцо?
Алтын улыбнулся, спокойно выдохнув, и разрезал, лежавшими рядом ножницами красный шнурок на две равные половины. И, ещё раз поцеловав треугольную коленку, завязал одну веревку вокруг левой лодыжки Юрия, задевая подрагивающими пальцами тёплую тонкую кожу.
— Юрий Плисецкий, согласны ли Вы выйти замуж за Отабека Алтына? — улыбаясь спросил он, в мгновение вставая перед Юрой на одно колено.
Юрочка покраснел и растянул тонкие бледные губы в счастливой улыбке, быстро кивая. В ушах зашумело.
— Да, — он сел перед Бекой на колени, забирая у него вторую часть шнурка. — А Вы, Отабек Алтын, согласны ли взять в мужья Юрия Плисецкого?
— Согласен, — ответил Отабек, помогая Юре завязать верёвочку на своей ноге в том же месте, что и у Юры. — Объявляю нас мужем и мужем. Теперь нам необходимо поцеловаться, — хитро поиграл бровями Алтын.
— Только об этом и думаешь, — взвизгнул Юра, когда Отабек подмял его под себя, в ту же секунду прижимаясь к его сладким от вина губам.
Ладони пробрались под жёлтую растянутую футболку, лаская плоский бледный живот.
— А если ты встретишь девушку, как в своих мечтах? — вдруг спросил Юра. Он улыбался, но Отабек заметил в его глазах зелёный ядовитый огонёк страха.
— Я скажу ей, чтобы она ни на что не рассчитывала, потому что моё сердце крепко привязано маленькой ализариновой веревкой к самому милому в мире котёночку, — честно ответил Отабек и снова поцеловал Юру так властно и глубоко, что тот восторженно простонал в его рот.
— И что, разрешишь мне покрасить эту комнату в ализариновый? — глаза его заблестели, щечки раскраснелись, а колени дрожали.
— Для тебя всё, что угодно, котёночек мой, — сдался Отабек, понимая, что ради Плисецкого готов терпеть этот отвратительный цвет хоть каждый день до скончания веков.
— Вот не называл бы ты меня так, было бы вообще замечательно, — улыбнулся Юра, вжимаясь своими узкими бёдрами в пах Алтына.
— Ни за что, — ответил Отабек, ногами чувствуя голую кожу на ногах Юры и с замиранием сердца ощущая веревочку, которая связала их сердца вместе.