— У лицея, — смущенно призналась Лелька. Каждый раз, когда сын ловил ее на панических настроениях, ей становилось немножко стыдно за свое сумасшествие.
— Вот и прекрасно, — неожиданно ответил Максим, вместо того чтобы начать по обыкновению над ней издеваться. — Мам, сходи к Гоголю, а. Я все забываю тебе сказать, что надо согласие написать на мое участие во всероссийской олимпиаде. Мы в конце января в Казань уезжаем. Зайдешь?
Гоголем ученики лицея называли директора. Во-первых, потому что фамилия была подходящая, а во-вторых, потому, что он даже внешне был похож на классика русской литературы — острый нос, жидкие, прилизанные на прямой пробор волосы, закрывающие уши и спускающиеся на плечи, удлиненный пиджак, а в холодное время года еще и длинное кашемировое пальто.
Лелька Гоголина не любила. Его облик, манера поведения, тембр голоса казались ей нарочитыми и искусственными, что ли. Она признавала его несомненный талант организатора и успешный опыт педагога, уважала за несгибаемость и стойкость в проведении политики, которую он считал правильной, периодически обсуждала успехи сына и советовалась о его будущем, но вот любить не любила. Было в директоре что-то неправильное и даже отталкивающее.
— Зайду, — вздохнула она. — Получается, не зря приехала. Что ж ты мне дома-то ничего про олимпиаду не сказал, а, обалдуй?
— Да долго ж еще до нее. А сегодня Гоголь пристал, как репей, чтобы все согласие несли. Ну, то есть не все, а только те, кому восемнадцать не стукнуло. Гостиницу же заказывать надо и билеты на поезд.
— На конец января, уже? — усомнилась Лелька.
— Да не знаю я. Вот пойдешь к Гоголю и спроси, — распорядился сын. — Все, мам. У меня перемена заканчивается. А я так в спортивных трусах и стою, с тобой разговариваю.
— Ладно, иди, переодевай свои трусы, — вздохнула Лелька. — Ты из школы во сколько сегодня придешь?
— Часов в пять, у меня коллоквиум по биологии.
— Хорошо, только сразу домой. Я постараюсь пораньше приехать, мне с тобой поговорить надо.
— О чем? — моментально встревожился сын.
— Да ни о чем, о жизни. Мне тут тетя Инна страшилок всяких нарассказывала. Хочу с тобой обсудить.
— Узнаю брата Сеню. — Максим любил при случае щегольнуть подходящей цитатой из Ильфа и Петрова, имена которых большинству его сверстников были просто незнакомы. — Ой, мам. Ну, когда же ты поумнеешь-то у меня?
— Мой преклонный возраст не позволяет на это надеяться, — отшутилась Лелька. — Все, сыночек, беги, вечером поговорим.
Заперев машину, она пошла в сторону лицея. Гоголя она нашла в его кабинете.
— Добрый день, Любовь Павловна. — Приветствуя ее, директор по-птичьи склонил голову набок. Глаза за стеклами очков в тонкой круглой золотой оправе, похожих на старомодное пенсне, чуть поблескивали.
— Здравствуйте, Александр Васильевич. Заехала документы подписать, — холодно сказала Лелька. Этот человек был ей удивительно неприятен.
— Конечно-конечно. — Он закивал головой и почему-то потер свои маленькие ручки с обкусанными, как заметила Лелька, ногтями. — Приезжать, чтобы поинтересоваться успеваемостью сына, вам ни к чему. Очень у вас серьезный молодой человек растет, очень. Самостоятельный. Умница редкая. Таким сыном любая мать может гордиться.
— Ну, я все же не любая, — сухо ответила Лелька. — Давайте документы, Александр Васильевич, мне, право слово, некогда.
Минут через десять она уже была свободна и, выкинув Гоголина из головы, поехала в сторону работы, собираясь по дороге заскочить куда-нибудь перекусить.
«Вот чего я переполошилась, как курица? — размышляла она. — Сколько раз убеждала себя не впадать в панику, пока ничего не случилось. Но легче сказать, чем сделать. Да, я боюсь за своего сына, что в этом странного? Он у меня один. И кроме него, у меня в жизни никого нет. Поэтому то, что я беспокоюсь, совершенно естественно. Может, правда завести ему собаку? Взять того пса из приюта, о котором Лена утром говорила. Он уже взрослый, готовый защитник, из щенков воспитывать не надо. Благодарен, наверное, будет за то, что мы его забрали. Да и вообще. Плюс «стопятьсот» к карме, однозначно. Надо будет вечером с Максом обсудить».
Естественно, сын ее неожиданную идею принял на «ура».
— У меня будет собака! — орал он, возбужденно бегая по кухне. — Лабрадор. Взрослый. Настоящая собака! Мама, это же здорово! Спасибо. Ты отлично придумала. Конечно, его надо спасать. Он же пропадет без нас, да, мама? А у нас ему будет хорошо. Я буду с ним гулять. Ты не думай. И утром, и вечером. И кормить буду. И мыть. Я все-все буду делать.