Поэтому никто не срывал на кладбище омелу, не скручивал колечко, не подкрадывался к скале и не смотрел на бушующие волны, что бы узнать правду. Ибо боялись. А вдруг… Да и зачем проверять самому, что и так известно? Гоже ли сомневаться в том, что тебе деды рассказали? Поэтому жили себе люди, перешёптывались, долгими ночами рассказывали страшные сказки, особенно во время разыгравшиеся бури и старались обходить зловещее место стороной. А Скала темнела, как и прежде, как и прежде скрипела ржавая цепь, и всё так же стонал ветер, разбивая волны о гладкий гранит утёса. И всё так же о него билась ветхая бочку в брызгах алой пены. И несокрушимы были стены Кэр-Туира. И крепки чары колдуна-некроманта. И не было дела Эйтерну Мак Хейлину до крестьянских сплетен.
Вернее до тех, что касались его самого. А вот до других - очень даже было! Часто прикидывался чародей простым торговцем-путешественником, а ещё чаще воином наёмным, потому что был высок, широк в плечах, удал, статен да красив. С мечом и ножом управлялся не хуже, чем со словом. Были на то и другие причины, но о них колдун старался вспоминать пореже. Давно он понял, что лучший способ утаить слабость — превратить её в силу. Да и на людей почему-то во все века, это Эйтерн-Космач, понял ещё раньше, впечатления производят краса да сила, а не знания и разум. Книгочей с далёкого востока говорил, что никто не позарится на мудрость, в придачу с которой идёт старость, зато за глупостью в довесок с молодостью выстроится бесконечная очередь. Поэтому и приглашали молодого воина к костру или к столику и делились кружкой эля да рассказами о существах дивных, которых, как считают, и нет вовсе.
Слушал некромант, ибо знал, какова власть у Слова и какие тайны может оно раскрыть. Но знал чародей и другое, что сильнее Слова в мире только Вера. А в то, что рассказывают за стойками придорожных трактиров, люди верили, безоговорочно. Поэтому-то и внимал Космач рассказам о заснувших драконах, что обросли мхом и превратились в горные хребты. О громадной рыбе, которую моряки по неведению за остров принимают. И, конечно, о феях. Об их прекрасной и могучей Королеве. Тогда-то и напрягался колдун, загорались его глаза странным блеском и подавался он вперёд, чтоб не пропустить ни одного слова. И долго потом выспрашивал, что да как, когда и где. А всё потому, что была у него мечта тайная, дума сокровенная- выкрасть могучую фею. Заставить служить себе прекрасную Королеву. Ибо хоть и сильным колдуном был Космач, но не мог он добиться главного, ради чего и жил, собственно. Не мог упорядочить разбросанные миры. Нанизать их как бусинки на одну нитку и нацепить себе на шею. Стать свободным. Бессмертным. Внемирным. Стать Властелином над жизнью и смертью! Ибо пуста магия смерти без магии жизни. Вот таким было самое заветное, жгучее желание воина, учёного и чернокнижника-некроманта Эйтерна Мак Хейлина.
Долгие годы провёл он в исканиях и понял одно — не дадут ответа ни ритуалы древних колдунов Чёрной Земли, ни трактаты мудрецов-звездочётов, и без помощи ему не обойтись. Но был Космач не только честолюбив, но и разумен! Знал он, многие жаждут знаний, власти, богатства и готовы заплатить любую цену, готовы идти на всё. Этого делать некромант не собирался. Видел он, как корчились под испепеляющим взором Инквизиции, недремлющего и сурового Ока Церкви, другие колдуны и ведьмы. Отчасти поэтому и перебрался Космач сюда, чуть ли не на самый край земли. Но не бушующее пламя костра останавливало его от того, последнего шага, на который, по глупости, решились другие. Нет! Не заключит он договора с Нечистым, хоть и сулил тот неведанное могущество. По одной причине. Не мог Эйтерн Мак Хейлин отказаться от души, от той Божьей искры, которая делала его человеком. Делала Творцом.
Именно это сочетание и позволяло некромантии стать уникальным направлением в тайных науках. Но мало кто понимал это. Поэтому-то и причислили всех некромантов к чернокнижникам и приспешникам Князя Лжи. Да что некромантов! Любого, кто имел дело с магией. Но и не без оснований надо признать. Поползли чаши весов и в основе магии оказались не мудрость, не поиск знаний, а страсть и невежество. Вечная путаница в неутолимых желаниях и нежелание мириться с судьбой и законами бытия вызывала мечты о могуществе абсолютном, способном удовлетворить все запроси плоти.