А слуги Тёмного этому потакали и гонялись за человеческими душами. Потому как сами-то творить не могли. Только изменять уже данный им мир. Космач искренне не понимал тех, кто додумался променять Божественное, недостижимое на обычное земное — слитки золота, титулы…любовь. Особенно, его, конечно, смешило последнее — продать душу, чтобы любить. Как? Глупость. Бред трубадуров. Сам некромант никогда не любил. Не любили и его. Что считал он за великое благо. Ибо любые отношения есть ограничения свободы. А свободу ценил он превыше всего, потому что она позволяла действовать.
И Космач действовал. Искал. Узнавал. Пробовал. И пришёл к выводу, что достиг предела. Дальше без помощи ему не двинуться. Вот тогда великий маг Эйтерн Мак Хейлин, исписавший десятки тысяч страниц и в сотни раз больше прочитавший, резко повернулся и шагнул назад, к своим предкам. К безграмотным ведьмам и волховальникам, ведунам и знахаркам. Тем, для кого навести порчу, испортить молоко, приворожить человека — являлось чуть ли не вершиной магического искусства. Не под силу им было вызвать демона и, заперев в начертанном пентакле, подчинить своей волею. Да и не помышляли они об этом. Квасили соседям молоко, сушили лягушек да собирали травки и были счастливы от того, что ни одна свадьба не обходилась без них, а ребятишки показывали пальцем вслед и ночью боялись подходить к их избам. Действительно, зачем демон, когда ты ощущаешь переполняющее тебя могущество, раз нагнал порчу на соседского порося. И пусть не слуги Князя Тьмы приносят тебе драгоценные самородки, а змея-долгоноска отыскивает припрятанную кем-то монету, что с того?
Маги, алхимики, чернокнижники презирали своих деревенских собратьев. Вернее, таковыми их даже и не считали. И уж тем более Эйтерн Мак Хейлин. И вот он понял — зря! Ибо хранили все эти шептуны да ворожки тайну, над которой бились столетиями все великие университетские колдуны наиучёнейшие. Тайну Единения. То есть связи с Неизменённым миром. Нет, не так. Конечно же, тайны никакой те не хранили. Даже не подозревали о существовании этой Тайны-то. Они просто жили! И секрет заключался в том, что не рядом с университетом, библиотекой, алхимической лабораторией, а рядом с лесом, омутом, холмами. И были у них соседи — не аптекарь, профессор или князь, а домовой, лешак, да обдериха. И, естественно, феи! Волшебный народ, жители холмов, добрые соседи. Ши. Существа неведомые, непредсказуемые и, порой, очень могущественные. Именно поддержкой такого союзника и решил заручиться Космач. Но просить колдун не привык, он привык брать! Причём всегда самое лучшее.
«Лучшим», в данном случае, была прекрасная Королева Фей — Катринэ.
Часто её видели. Могла она мчаться по лесу во главе охоты за белым оленем, а могла и в танце кружить на лугу вместе с подругами. Или даже постучаться в двери и попросить миску овса. («А вот это бы было кстати», — усмехнулся тогда Космач, услыхав историю от старой трактирщицы. Но, поскольку ему никогда особо не везло, то и возлагать все свои надежды на визит Королевы Фей в Кэр Туир за овсянкой, он не стал.)
Легенды о её красоте передавались из поколения в поколение, но не очень-то они интересовали чародея, пусть и говорили, что не было прекрасней существа в подлунном мире с момента его творения, и даже единороги, самые гордые из всех созданий, склоняли головы, когда встречали Катринэ на лесной тропинке. С любопытством неизмеримо большим, прислушивался колдун к сказаниям о её волшебной силе. И не могли его отпугнуть рассказы о жестокости Королевы, о том, что никогда не оставался безнаказанным обидчик, посмевший причинить вред её народу. Если подвести итог то все истории сводились к двум типичным и обе и обе Эйтерн Мак Хейлин услышал в соседнем «Третьем петухе» Немудрено, лучшей отправной точки для поисков было не сыскать. И ведомо почему… Не приведи Господь, оказаться пришлому человеку в тех краях, ну а уж если не уберёг его ангел-хранитель, то неминуемо очутится он в харчевне «Третий петух», ну а коли очутится, то не только без гроша останется, но и наслушается такого, что на несколько ночей сна лишится, это уж как пить дать.
Фея
Колдун низко наклонил голову, но всё равно едва не стукнулся о притолоку дверного проёма. В харчевне смешивался запах, прокисшей браги, немытых тел и горелого жаркого. Какой приятней — вопрос спорный. Важно что вместе они производили сногсшибательный эффект особенно на неискушённого путника. Космач к таковым не относился. Кивнув парочке знакомых рож по углам, он прошел к длинному центральному столу и пинком выбив стул из под уснувшего завсегдатая, уселся за длинный стол. Тот, чьё седалище было узурпировано столь бесцеремонным образом, хрюкнул, бросил взгляд на наглую, вызывающе — угрюмую физиономию молодчика, широкие плечи и, главным образом, на ножи на поясе и за голенищем сапога, прикинул, что драка за хромоногий стул на битву престолов не тянет, сплюнул и, заграбастав недопитую кружку, ретировался в дальний угол. Мак Хейлин щёлкнул пальцами, подзывая подавальщицу.