— Ладно тебе про барона, про фею сказывай, — поторопил спец по отвару детишек.
— А что про неё сказывать? Блядь нечистая, —рыжий сплюнул, — сверкнула глазищами, спрашивает, мил человек, не подскажешь, где жеребчика мериновать можно? Ретивый стал, буйный. И словно в подтверждение, конь как заржёт, как шарахнется. Деваха только расхохоталась. Звонко так. И острым каблуком коню в бок — хрясь!!! Шурин даже не выдержал: «Почто с животинкой так обращаетесь, милсдарыня? Все ж божьи твари». Она снова расхохоталась, а потом вдруг как-то печально посмотрела и говорит: «Увы, нет, мил человек, не все» и спрыгнула на землю. Её каблучищи длинные да тонкие в грязи на дворе увязнуть должны были, ан нет. Девица как по воздуху проплыла, лишь лёгкий след от острых серебряных подковок остался. В форме копытца. Тут-то шурин и начал смекать, что к чему. Страшно стало, едва лужу не напрудил, но собрался с духом и поклонился: «Добрая госпожа, прости недостойного, за то, что перечить посмел». «Узнал, значит, молодец!» — улыбнулась пришлая. «Узнал, госпожа, но обещанного дать не могу, » — тихо так сказал и голову опустил. И фея замолчала. А потом с грустью так и говорит: „Жаль, я уж подумала, что в кои — то веки, честного человека встретила. Но неволить не буду. На то он и выбор. Но хоть жеребца моего дикого подковать сможешь или тоже откажешься?” „Что-ты, госпожа, — встрепенулся обрадованный шурин, мигом исполню. Только не серчай. Прости меня за попятки. Не могу я внука отдать, хоть и от насильника он, но кровинушка-то наполовину родная. Прости великодушно” „Господь прощает, кузнец, Его проси. Я не умею, я даже не человек, у меня нет души. Прощай”. » А конь?» «Себе оставь. В хозяйстве пригодится. Только уздечку не снимай». «Спасибо, госпожа, за милость. За великодушие твоё!»- шурин даже на колени упал, хотел сапог поцеловать, но пришелица отступила на шаг. «На сегодня мне хватит. Я не Беффана, кузнец. Я не разношу подарки и повторяю нет у меня души, ни великой, ни малой. Я всего лишь отвожу к перепутью. А дальше выбирайтесь сами. Прощай. Больше мы не увидимся. Помни об уздечке!»
«Но почему, госпожа?!» «Мы — хитрые жители холмов, ставить условия наша излюбленная игра. Ты ведь тоже хитрый, кузнец, иначе бы не просил меня отомстить за честь дочери». «А что я мог? Он ведь сын барона…». «Да-да! — расхохоталась незнакомка и тряхнула гривой чёрных с каштановым отливом осени волос, — Поэтому лучше сразу обратиться в Королеве, а потом съюлить. Конечно, нечисть старосте не пожалуется. Мне вот только интересно чем же суд барона страшнее моего? Давай, кузнец, приступай к работе. Жеребец заждался».
Скрыпун замолчал, уставившись в кружку. На сей раз, кажется, совсем.
— Ну а если всё ж наведаюсь на остров, — нарушил молчание Космач, — С твоим шурином поговорить-то можно?
— Поговори, кто ж тебе запретит.
— А где его найти?
— У перекрёстка, за кладбищенской оградой похоронен. Так что поговорить-то можешь, но вот он не ответит.
«Мне ответит»,- усмехнулся колдун, но произнёз другое,- А что за оградой-то? Самоубица что ли?»
— Можно и так сказать,- тяжело хмыкнул рыжий,- раз с проклятой нечистью связался. А так… вздёрнули его по приказу барона. За изуверства над баронским выродком учинённые.
— Да не штопай ты прореху гнильём! Говори, как есть!- взревел не выдержав бородач,- шурин этот его жадюга тот ещё был. День подождал, два, а потом думает, уздечка дорогая, что добру пропадать. Серебром шита. Снесу на рынок. И только снял с коня- вшик,- перед ним уродец баронский лежит, голый, в крови, рот раздёрнут а к ногам и рукам подковы прибиты с кузнечным клеймом шурина. Соседи вой подняли, тут уж не отмазаться. Холмистая ведьма-то свою часть уговора выполнила. А кузнец обосрался и закончил в петле. Страшился баронского суда его и получил. Сказке конец, наливай по-новой. А я те лучше расскажу, чегось там, на поляне было. Как она баронского высерка в жеребятину превратила.
Космач не перебивал, только взглянул на опустившего голову рыжего. Да не в чести в пивнушках человеческие драмы. То ли дело байки о сношениях фей. Что ж и их послушать можно. Только бы девчонку отсюда выпроводить. Не для её ушей предстоящий рассказ. Хотя какое ему дело. Месяц, два и пойдёт по рукам, принося лишнюю монетку в мошну трактиршика. А может уже. Кто разберёт. Знанием женщин колдун похвастаться не мог и вообще не любил вмешиваться в чужие дела и судьбы.