Шапочка
Дни шли за днями, недели за неделями, как и было заведено, листья меняли цвет, словно кто-то переворачивал странички в своём странном гербарии. Наступила осень. Любимое время года колдуна. Нет, не потому что тень зимы и смерти ложилась на землю и его сила возрастала многократно. Нет, умирает всё и всегда, в не зависимости от времён года. Процесс разложения вечен и непрерывен. Засыхающая травинка, трухлявый пень, сгоревший дом, мёртвый человек. Всё, что некогда было и перестало быть, давало колдуну силы. Вернее оставляло некий след в мироздании. За который Космач и мог ухватиться. Получить энергию или распутать временную ниточку.
Эйтерн Мак Хейлен не любил церемониальную магию, оккультные практики. Не признавал теургов. Последнее дело пытаться управлять чем-то, чего не понимаешь. Грань между хозяином и рабом слишком тонка, чтобы рисковать. Риск — это игра. В игре можно проиграть. А некромант не проигрывал никогда. Поэтому сейчас Космач злился — никак ему не удавалось напасть на след неуловимой Королевы. Везде о ней говорили, кое-кто даже видел, но не колдун. Будто она играла с ним. А игр некромант не любил. Тем более, если не он предлагал правила.
Золота на деревьях стало уже больше, чем в туго набитых кошелях богатеев, и земля подставила ладони, чтобы принять этот дар, а чародей всё шёл и шёл, куда глядели глаза и несли ноги. За спиной остались белые призрачные леди, умирающие в молочном тумане, клубившимся под сапогами некроманта… и красные колпаки в придорожной канаве, подкрашивающие свои шапки кровью, но сейчас не человеческой, как обычно, а уже собственной… и буги, напуганные до такой степени, что желание пугать у них пропало навсегда. Много чего осталось за спиной. Но Королеву он так и не встретил.
Зато встретил свою знакомую девчушку в красном плаще и шапочке. Правда, плащ был сорван и расстелен на земле, а шапочка втоптана в грязь. Зарёванная девчонка в заляпанном платье скулила и молотила ручонками бугая, пытавшегося развести её ноги, пристроиться между. Рядом трое громил в волчьих шкурах хохотали и рылись в берестяной корзинке.
Космач прошёл мимо. Он, как правило, не вмешивался в чужие дела и не хотел, чтоб вмешивались в его. Да и потом изнасилованием дело вряд ли ограничится. А смерть колдун переносил с трудом. Слишком большой выброс энергии. Трудно контролировать и дозировать. Яростная, захлёстывающая волна ужаса и смерти порой сметала все барьеры, превращая человека в обезумевшее животное. Но страшнее всего была надежда. Угасающая. Умирающая. Именно поэтому во все века жертвоприношение являлось самым распространённым и самым жутким магическим ритуалом. Особенно человеческое. Просто, эффективно и… неприемлемо.
Колдун скривился. Почему-то вспомнились глаза — огромные, доверчивые и голосок, взахлёб рассказывающий историю о глупых цветочках. Некромант вновь поморщился и повернул назад.
Сцена изменилась ненамного. Бугаю почти удалось намеченное. Девчонка уже даже не скулила, а слабо, как новорождённый котёнок, пищала. Вокруг валялись разбросанные пирожки и полураздавленная корзинка.
— Господа, я предлагаю вам деловую сделку. Я выкупаю у вас это недоразвитое… ладно, вполне развитое тельце, скажем, для личных нужд. Я не могу утолить ваш плотский голод, но почему-то подозреваю — несколько золотых вы примете с большим воодушевлением? Нет?
На миг время застыло. Только хрустнул в пальцах некроманта гнилой сучок, подобранный на опушке. Примитивный приём, который использовали ещё древнейшие охотники, принцип подобия. Мёртвый образ равен живому. Куклы под рукой нет, но ничего, расхожий эвфемизм оказался весьма кстати. Сучок хрустнул. Детина вытаращил глаза и неуверенно застыл меж дёргающихся девичьих ножек. Да, немая сцена была бы забавной, но всё испортила девчонка. Женщины… Как всегда…
Колдун едва успел мысленно опустить забрало. Морозное дыхание пронзило его до костей, смешавшись с жуткой болью. Он едва устоял под порывом ледяного ветра. Пошатнулся… Это всего лишь маленький кулачок сжался на рукояти ножа, который оставил болтаться на распущенном поясе непредусмотрительный насильник. Некромант, в которой раз, поразился хрупкости и ненадёжности человеческого тела. Три дюйма плохо заточенного куска железа и вот величайшее чудо Божественного творения, захлёбываясь кровью, корчится в траве. И самое показательное во всём — на это вообще никто не обратил внимания. Смерть просто прошла мимо, никто и не заметил. Кроме некроманта, ну и самого несостоявшегося насильника. Даже девчонка и та, казалось больше озабочена состоянием своего платья. Сжав ножик, она отползла к дереву и, дрожа, постаралась вжаться в его ствол. Кстати, неплохой способ для поддержания сил.