Я злюсь, стараюсь мысленно его высмеять. Очередной мясник. Тупой, безграмотный. Годится лишь для исполнения приказов. Не способен действовать самостоятельно.
Он здесь для мебели. Максимум – надсмотрщик.
А молчит, потому что ему сказать нечего. В его квадратной башке нет никаких мыслей. Безмозглый. Придурок, кретин. Ничтожество.
Очень скоро становится ясно – я недооцениваю врага.
Я слишком долго ходила по краю, слишком часто играла с открытым пламенем. Пусть меня осудят, обвинят в том, что пошла по пути наименьшего сопротивления. Пусть так.
Я хотела получить весь мир. Я рисковала. А где можно заработать подобные суммы честным путем?
Я ощущала себя живой только когда танцевала. Кружилась по сцене в ослепительном свете софитов. Наверное, я бы смогла стать кем угодно, если бы нашла четкую цель. Наверное, все мы можем. Дело даже не в желании, а в способности придать своим желаниям направление.
– Пора валить, – говорит Карина.
– В Майами?
– Куда же еще. Там красиво и тепло. И главное – там никого не пытают в подвале клуба.
– Тише, – прикладываю палец к губам. – Карабас просил не распускать сплетни.
– Так мы между собой. А сплетни сами бегут. Во что превращаются «Куколки»? Мне жутко, мне реально страшно выходить на работу.
Тут не поспоришь.
Мы одеваемся, готовимся к выступлению. Больше в гримерке никого нет.
Перемены начались в первую неделю работы нового арт-директора. Строители за неделю обустроили подвал клуба. Инструменты грохотали день и ночь, даже музыка не перекрывала жуткий шум. Что там выстроили? Этого точно не знал никто. Кроме шефа и Карабаса. Ну и кроме самих рабочих, естественно, только они не спешили поделиться с нами информацией.
Далее возникла новая охрана. Старых ребят уволили, набрали другой штат. Стоило глянуть на физиономии этих парней, становилось ясно: тюрьма по ним давно плачет. Морды кирпичом, ноль обаяния. На них и смотреть было страшно, даже мысли не возникало пообщаться.
Скоро пошли разговоры, будто внизу настоящие казематы, где пытают людей, убивают, а потом выносят в темных пластиковых пакетах. Девочки шептались, утверждали, будто слышат крики боли, мольбы. Иногда, в некоторых уголках.
Я ничего подобного не видела и не слышала, но отметила другое подозрительное явление. Охрана заводила людей через запасной вход. Чаще мужчин, порой женщин. И эти люди никогда не возвращались обратно. Некоторые гости пропадали прямо из зала. Вот сидит мужик, весь такой расслабленный, навеселе, а к нему подходят, берут под руки и выводят, но не на улицу, тянут в коридор, из которого нет никакого выхода, там есть лишь лестница, ведущая в подвал.
Не нужно было обладать навыками детектива, чтобы понять, внизу происходило нечто странное и вероятно жуткое. И пусть у нас отсутствовали доказательства, повсюду витал аромат смерти.
Шеф стал реже появляться в клубе, избегал общения с Кариной, старался от всего дистанцироваться. Карабас ходил весь на взводе, чувствовалось, ему давно охота поделиться, вывалить кому-то всю правду, но страх пока перевешивал. Я пыталась держаться подальше, не хотела стать свидетелем такой откровенности. Чем меньше знаешь, тем дольше проживешь. Я была не настолько любопытна, чтобы рваться до чужих секретов.
Мы с Кариной планировали уехать в Штаты. Она уже работала там раньше, а меня привлекали красочные рассказы.
– Почему ты не зацепилась в Америке? – я искренне удивлялась.
Внешность Карины вполне позволяла окрутить иностранца, затащить под венец и получить долгожданную грин-карту.
– Дура потому что.
Родина тянула ее обратно. Вроде и паршиво тут жить, а все-таки уехать навсегда не удается. Столица крепко держит.
Я была не настолько патриотичной. По крайней мере, я считала, что легко сумею свалить и не вернуться. Можно было начать с визы на полгода, а там при удачном раскладе остаться и на подольше, но для этого требовалось найти жениха. Вроде просто, а подвох тоже присутствует. Фиктивный жених требовал кучу финансовых вложений, настоящий… тут надо было подобрать человека, которого ты сумеешь выносить на протяжении пяти лет, пока не получишь документы. Оставался вариант влюбиться по-настоящему, однако с этим мало кому везло.
Впрочем, жизнь крепко держала меня в родной стране. Я должна была заработать гораздо больше, чтобы позволить себе поездку в США.
Пока я вложила заработанные деньги в покупку квартиры в центре города, которую уже сдавала жильцам, а остальные накопления уходили на лечение отца.
Я совсем не хотела ему помогать. Пил, гулял, трепал нервы матери, хотя и мать поступала не лучше, не умнее уж точно, раз терпела все его выходки. А теперь он загремел в больницу, здоровье было подорвано образом жизни.