– Я не думала о золоте тогда, – дернула плечом Мэйр. – Но думаю о нем сейчас, так что вы с Дорихом один демон не отвертитесь. Кстати, где лорд наш канцлер потерялся?
– Обещал прийти чуть позже.
Она кивнула и, прикрыв глаза, устало сползла по спинке кресла.
Сколько их?
Двое как минимум. Второй, конечно же, всего лишь плод воображения Себастьяна, но убедить его в этом будет сложно. Мэйр не сталкивалась с таким на практике, однако уже готова была классифицировать этот случай как тяжелое психомагическое расстройство. Что уж там, по пути от лечебницы до дома Фалько она уже целую «триаду Макинтайр» вывела: множественные стрессы, подвижная психика, нестабильный ментальный дар. Все вместе дает механизм, четко ведущий к расстройству, а проявляется этот покуда безымянный недуг в виде…
– …и замордовали мне бедную девочку, два бессовестных мудака! – возмущался где-то над головой мелодичный женский голосок. – Ладно она еще маленькая, берегов не чует, но у тебя-то должно быть хоть какое-то соображение?! А, о чем это я, его отродясь не было!
– Рани, милая, ну мы ж ради благого дела…
– Отвали, Фалько! Имела я твое благое дело так и эдак! – огрызнулась женщина. Мэйр почувствовала легкую маленькую руку у себя на плече; ее осторожно потрясли и совершенно другим тоном позвали: – Ну-ну, просыпайся, моя хорошая.
– Прос-стите, я… – промямлила Мэйр, выпрямляясь и осоловело глядя по сторонам, – я задремала?…
– Угу, – промычал лорд Фалько, опасливо косясь на свою супругу – миниатюрную хорошенькую брюнетку с едва тронутым годами, будто фарфоровым личиком, – и явно мечтая сделаться крохотным да незаметным. – Перетрудилась, видать, м-маленько.
– М-маленько! – передразнила леди Рангрид, бросив на мужа свирепый взгляд. – Твоя забота как старшего – следить, чтобы не «маленько», а «нисколечко»!
– Все в порядке, леди Ф… Рангрид, – спешно заверила Мэйр. Беднягу лорда-менталиста надо было спасать, пригодится еще в хозяйстве. – Приду домой, пообнимаюсь со своим чокнутым деревцем, буду как новенькая.
– Надеюсь, что так! – вышло почти угрожающе, и, видимо, поняв это, Рангрид чуть натянуто улыбнулась. – Выпей чаю, моя хорошая. С земляничными пирожными, как ты любишь!
Она взмахнула рукой, отчего плотно заставленный угощениями чайный столик придвинулся ближе к креслу.
– Хм, да, спасибо…
Благостно кивнув и проследив, чтобы Мэйр воссоединилась с любимыми пирожными, леди Рангрид в очередной раз зыркнула на мужа (тот ехидно улыбался, но тут спешно принял кругом виноватый вид) и покинула гостиную.
– Ух, страшна! – протянул лорд Фалько, глуповато ухмыляясь и глядя на гулко хлопнувшую дверь. – Это она еще не в курсе, что у нас племянник неучтенный образовался… Чтоб меня в Инферно, и как такие новости сообщать?…
– Прости, тебе из-за меня досталось.
– Да брось, не впервой! – отмахнулся он. – Тем более, Рани права: мне следовало дозировать ваше с Себастьяном трогательное общение. Как и Арлену… Кстати, где он застрял? Ну-ка, давай прикончим все сладости, чтоб ему не досталось…
И тут, будто почуяв, что вот-вот лишится десерта, явился лорд-канцлер. Слегка потрепанный и с заметно припухшей скулой.
– Виктория, – пояснил он, осторожно пощупав синяк и состроив кислую мину.
– Я так понимаю, твоя сестричка не обрадовалась новому родственнику? – ехидно поинтересовался Вилмар. Но на ближайшее кресло благосклонно кивнул, мол, присаживайся и жалуйся, все свои. – Ну будет ей, какой Эрмегар без Лейернхартов?
– Виктория предпочла бы, чтобы в Империи остался один Лейернхарт – ее дочь, – отрезал Дорих. – И я вполне могу ее понять: если в столице нарисовался левый сынок Эдриана – значит, нас ждет пересмотр завещания. А там завещание презанятное, поверь.
– Да уж верю. И, небось, в двух экземплярах.
Лорд-канцлер нервно фыркнул, вертя в руках чашку с уже остывшим чаем.
– А дюжину не хочешь? В двух, как же. О паранойе лорда-паука по сей день легенды ходят.
– Твоя правда.
– Ваша сестра хочет оспорить завещание? – подала голос Мэйр.
– В точку, моя дорогая, – ответил Дорих, смерив ее угрюмым взглядом. – Да вот ни демона у нее не выйдет… по крайней мере, без моего вмешательства, а я вмешиваться не стану. За то и пострадал.
Как выяснилось, лорд-паук был не только параноик, но и редкий затейник. Согласно его завещанию, Себастьян Траун, при наличии у него дара к ментальной магии, получает фамилию и титул лорда Лейернхарта, а также майоратное имущество; в противном случае все это наследует старший внук лорда по достижении шестнадцати лет. Внушительный капитал, хранящийся в Имперском банке, следовало разделить поровну между Себастьяном и детьми Гейбриела от Виктории Дорих – при условии, что те будут носить фамилию отца. Самому же Гейбриелу, как и госпоже Эбигейл Траун, причиталась разовая выплата в две тысячи золотых и скромное ежемесячное содержание. По меркам обычного имперского гражданина – суммы немалые, но балованный сынок лорда-менталиста наверняка выпрыгнул бы из штанов от возмущения.