– Больше, чем уверена, – хмыкнула Гертруда на пятый день нашего путешествия, – она всегда билась за расположение Императора, но тот её будто бы и не видел вовсе.
– Неудивительно, её ему навязали в качестве первой Императрицы, – подтвердила Яйра.
– Как бы то ни было, она, видно, решила взять правление Шеэтией в свои руки.
– Но какая от этого польза другим Правительницам?
– Не тупи Сисиль. Третья и Седьмая наверняка уже смотались в свои новые виллы со всеми богатствами, и вся Шеэтия в итоге окажется поделенной между четырьмя бабами. Если они смогут, конечно…
– Людская жадность не ведает границ. Ненасытные твари.
– Воистину.
– Но меня вот что напрягает, – тихо сказала Яйра, – они ведь всегда боялись Императора. Напали бы они на него, если бы не имели плана по его свержению?
– Теперь и я об этом буду думать…
– В кое-то веки подумаешь, Сисиль.
– Но как же…
– Все, хватит! Теперь нам нужно позаботиться о себе.
На том мы и решили, хотя и с тяжелым сердцем. Думаю, даже черствой Гертруде было не по себе, и она наверняка волновалась за дорогих ей людей.
Шел шестой день, когда селяне в каюте беспокойно заерзали, а до ушей донесся топот и гул. Корабль причалил к пристани, и матросы спешно таскали по палубе какие-то бочонки и ящики. От всей этой суматохи песок падал нам на глаза сквозь щели между досками. Было бы логично предположить, что мы, наконец, прибыли.
– Выходим! – рявкнул бас нашего надзирателя, и вокруг наших запястий почти мгновенно обвились магические наручники. Мы с недоверием покосились на старика. Тот одобрительно кивнул.
Сразу отмечу, что запасной план у нас был. Знала ли сопровождающая нас стража, что среди заключенных находятся три Императрицы с огромным магическим запасом? Мы решили, что не побрезгуем напасть сами, если дед-шептун (он пускал шептуны почти всю дорогу) не соизволит сдержать обещание.
Мы вышли на палубу, спустились по трапу на вымощенную булыжником дорогу и выстроились в два ряда на небольшой площади. Преступников здесь, очевидно, держали в строгой узде: я насчитала вокруг нашей группы не менее двадцати пяти стражников внушительного вида.
Местность здесь не была открытой. Почти сразу от пристани тянулись вдаль низенькие дома с плоскими крышами, и из окон на нас взирали любопытные глаза. Дороги, в самом деле, были частично занесены песком, но, что удивительно, слева простирался лес. Наши надзиратели называли его Синим, хотя подтвердить название пока я не могла – стояла глубокая ночь, и игольчатые массивы казались попросту темными.
Едва корабль отчалил, а мы тронулись с места, со стороны этого самого леса поднялась самая настоящая песчаная буря! Мы инстинктивно закрыли глаза, хотя стражники с угрожающими криками бросились куда-то вперед, туда, где, как они предполагали, был виновник торжества. В этой суматохе выскочивший откуда ни возьмись дед с силой ударил по наручникам, и те рассыпались в горстку пепла. Не говоря ни слова, он толкнул нас троих в сторону пирса, и мы упали в воду.
Вы не заметили, что 26-ой главы нет, и теперь пошли проверять
– Кличут меня тут Жиросеком, – довольно ответил тощий дед, поочередно разливая в миски жидкую похлебку. Это непотребство с плавающей по поверхности зеленью и единственной картошиной было ударом по величественности аристократии, однако, за все шесть дней нам удалось съесть лишь жалкий кусок булки, которым было попросту невозможно наесться. Поэтому мы и набросились на эту похлебку так, будто бы это была запеченная форель с горкой черной икры сбоку. – Притона у нас нет, кочуем помаленьку, дабы местные правители не нашли. И, как видите, барышни, пока успешно. Команда у нас маленькая – многих уже повязали.
– А сколько было?
– Числилось нас мужей сорок пять. А сейчас…Здесь только мы пятеро, да ещё трое на причале работают. С толпой мешаются. С вами теперь всего одиннадцать, – Жиросек смачно высморкался в грязный платок и принялся чесать язву на щиколотке. Гертруда сморщила нос и отвела взгляд – с самого прибытия в лес её постоянно тошнило и потряхивало.
– Почему вы занимаетесь контрабандой? – спросила я после ужина, когда деревянная плошка сияла своей чистотой. – Только деньги?
– В Зоэтии жизнь непростая. Это одна из немногих стран, где есть рабы и работорговля. Отличие лишь в том, что у простых людей, не имеющих возможность платить налоги, есть выбор: или рабство у знатных господ, или тяжкий труд, но на свободе.
– Значит, вы выбрали ни то, ни другое.
– Совершенно верно. У таких отбросов общества, как мы, нет возможности пробиться в высший свет – там имеют значение лишь деньги и связи. В большом замке каждый приходится друг другу кумом, троюродным братом, тетей, да кем угодно, лишь бы в богатстве купались «свои». Так и власть сохранить удобнее.