Этот ответ меня чуть успокоил, несмотря на очевидную разницу в слоях общества – я боялась услышать ответ более корыстный и жестокий. Контрабанда с целью выживания и проталкивания личного пути к счастью не могла в моих глазах выглядеть злом.
– Вы, барышни, контрабандистки с Шеэтии? – переспросил Жиросек, хотя вопрос этот и был риторическим. – Выглядите вы, как дамы знатные. Видать, многого добились.
– Да, так и есть. На контрабанде масла и семечек мы нажили неплохое состояние. Чем же торгуете вы?
– Мы провозим в Зоэтию шелковые и хлопковые ткани из Роэтии. Этот товар здесь очень дорогой, а мы на черном рынке распродаем его дешевле. Или выполняем заказы чиновников, которым сотрудничество с нами выгодно. Иногда занимаемся контрабандой драгоценных камней.
– То есть вы хотите, чтобы мы помогли вам наладить незаконные поставки? Это всё, что от нас требуется?
– Наш путь не должен иметь столько преград, сколько он имеет сейчас. Мы должны встать на ноги и стоять на них крепко.
– Хорошо.
Наступила глубокая ночь, и, подбросив в костер несколько сухих веток, мы легли спать, укрывшись овечьими шкурами. Мрак не сразу одолел разум: я долго копошилась в мыслях, чувствуя на себе ответственность – несмотря на то, что здесь три Императрицы, надеяться на Гертруду и Яйру я не могла. Навряд ли когда-то они участвовали в незаконных махинациях, не думаю, что они вообще представляли себя на месте разбойниц или воровок. Их интеллект и сила позволяли им править целыми секторами, но взамен этой ответственности они получали статус и роскошную жизнь. Теперь же им придется стараться изо всех сил только для того, чтобы не попасться. Смогут ли они приспособиться к новой жизни? (что уж говорить, если даже мне было не по себе). На этот вопрос я смогу ответить лишь спустя время, а пока моей колыбелью служили мужской храп и тихие завывания Гертруды.
Встав ни свет, ни заря наша группа отправилась прямиком на окраину близлежащей деревни – там стоял трактир, в котором мы собирались встретиться со всеми контрабандистами. Мужчины это оказались невысокого роста, загорелые и очень хмурые, даже испуганные, готовые в любой момент броситься наутек и исчезнуть в огороде среди грядок с кочанами. Пятеро из них уже имели семьи и давно переступили сороковой порог, пускай по их внешнему виду подумать о подобном было трудно. Ещё один лишь только недавно отпраздновал совершеннолетие, а двое других оказались крепкими молодыми парнями привлекательной наружности. Настолько привлекательной, что Гертруда позади меня будто бы невзначай принялась поправлять декольте.
– Мы все друг друга по другим именам зовем, – ответил Жиросек после недолгого представления, – чтобы, если кого-то поймают, из него не смогли магией правду вытянуть. Поэтому я Жиросек, а это Тампоний, Чеснок, Румпельштильцхен, Фуфик, Щегол, Сардина и Федот. Как нам называть вас, барышни?
Воцарилось молчание. Я украдкой взглянула на своих спутниц и тут же поняла, что они смотрят на меня. Их взгляды так и говорили: «Раз ты сюда ступила, то дальше и веди». Хорошо.
– Это Пубертатия, – указала я на Гертруду. – Это имя значит, что после долгих тяжелых времен непременно наступит спокойствие и счастье.
– Какое красивое имя, – воскликнули мужчины, и даже сама Гертруда довольно ухмыльнулась. Среди всех присутствующих вновь лишь я знаю, что к чему на самом деле. Я поднимаю себе настроение, как умею и могу. Не стоит меня осуждать.
– Это, – указала я на Яйру, – Похуистия. Это имя означает человека хладнокровного и владеющего собой.
Яйра улыбнулась, но после нахмурилась. Наверное, её смущала часть «ху» в своем новом имени.
– А меня зовут…Херанука. Херанука Пороялю.
– Мы рады, что в наши ряды вступили такие опытные контрабандисты. Мы очень рассчитываем на вашу помощь.
После рукопожатий и пожеланий друг другу всякого хорошего, мы выпили дешевого пива, сев вокруг большого круглого стола. Если мы не провонявший трактир, рыгающие посетители и выбитые стекла, можно было бы решить, что у Артура новое место для собраний. Как бы то ни было, а нас принялись вводить в курс дела – я заметила, что среди контрабандистов всё принято делать максимально быстро, даже, если дело касается изложения информации.
Узнала я немного, а то, что узнала, оказалось отнюдь не воодушевляющим. За поимку каждого контрабандиста назначалась кругленькая поощрительная сумма, поэтому появляться мы могли только в деревнях, где бедные люди относились к нам с пониманием (не столько из солидарности, сколько из-за того, что семьи наших коллег жили в селах, а их соседям нередко перепадало что-то от контрабанды). В городах появляться было опасно – стражи очень строго относились к бедному слою и устраивали допрос по делу и без него. Цены на контрабандные товары, в самом деле, были заломлены, поэтому на черном рынке все раскупали очень и очень быстро. Думаю, именно поэтому всех незаконных торговцев и пытались поймать, как можно скорее.