Во-первых, у меня ничего нет. Все эти владения не имеют никакого смысла без наполненной казны. А она у меня пустая, как голова Сисиль, и пополняется раз в месяц мизерной подачкой Императора. Во-вторых, я уже прослыла наивной правительницей, слово которой во внешней политике ничего не будет значить. В-третьих, население моего сектора госпожу ни во что не ставит и живет так, будто её и не существует. Замок и город сами по себе. В-четвертых, кроме деда я не могу никому доверять. Чует одна моя округлая часть, что как слуги пользовались Сисиль, так и другие аристократы выжимали из неё необходимое. В-пятых, меня хотят убить – настолько я бесполезная!
Что мы имеет в итоге? Какую-то безвыходную хрень, в которой проще заняться выбором места на кладбище. Интересно, если я извинюсь и попрошу второй шанс, меня простят? Нет, навряд ли в политике это работает так просто. Было бы неплохо увидеть других аристократов, чтобы вспомнить жизнь Сисиль, однако, на это у меня попросту нет времени.
Утром я проснулась с такими мешками под глазами, что в них можно было складывать картошку. Подсолнух принес мне на завтрак сладости – сказал, что это запасы из склада и что кроме сладостей там более ничего нет, – а после поспешил отчитаться в выполненном задании. Всем слугам было выслано письмо об увольнении. Не считайте меня слишком злым человеком, но я вдруг поняла, что очень довольна подобным решением. Хотелось бы посмотреть на их лица в момент прочтения писем!
– Эй, Подсолнух…
– Да, Госпожа!
Мы обустроились в кабинете, что был довольно пустым. На длинном столе лежало несколько стопок, которые дедуля подготовил специально для моего просвещения. В них я с удивлением обнаружила рапорты обо всех сосланных сюда преступниках.
– А здесь есть…ружья?
– О, вы о стреляющих артефактах? Вы, в самом деле, всё забыли, моя бедная Госпожа! Револьверы изготавливала моя семья, поэтому они до сих пор лежат на складе. Но они не пользуются популярностью и бесполезны. Их производство закрыли двадцать лет назад.
– Принеси мне их потом.
– Хотите пострелять по баночкам?
– Нет, дедуля, не по баночкам.
На прочтение записей Подсолнуха ушло время. Я поняла, что сосланные преступники оказались простыми людьми, навонявшими той или иной Императрице. Иронично: в качестве наказания их сослали к самой никудышной госпоже. Назвать их бесполезными язык не поворачивался, вот только, никто из них не занимался тонким искусством. Кузнецы, стеклодувы, гончары, бывшие стражники – среди недлинного списка не оказалось ни одного ткача или художника. Все они обосновались рядом с замком, разбив небольшие огороды.
– Моя достопочтенная Госпожа, прошу, поведайте мне о своих планах. Я сделаю для вас всё, что прикажете.
– Я хочу, чтобы эти людишки у замка были на моей стороне. Кто их лидер?
– Этот мужчина, Госпожа, – дворецкий бережно достал из стопки биографию очередного деда, – он был стражем при самом Императоре. Мне пригласить его?
– Нет, Подсолнух, собирайся. Мы сами пойдем.
– Но моя Госпожа, у нас нет экипажа, вы не можете идти ногами! Вы никогда не ходили пешком!
– Давай сделаем катапульту, и ты запустишь меня в деревню.
– Ну, что вы, как могу я обойтись так с вами…
Шкатулка воспоминаний: бывший страж Кирка Мускулюс.
Сегодня было на удивление холодно. Обычно теплый девятый сектор с недавних пор заполнился колючими ветрами, и провидица Грильда, что жила на границе с восьмым регионом, узрела в изменившейся погоде грядущие перемены. Никто ей не поверил. Я живу здесь уже пятнадцать лет, и более чем убежден, что перемены придут исключительно со сменой Императрицы.
Не хочу гневить Богиню Жизни, но странному воскрешению Госпожи никто не был рад. Сисиль Ебельмания превратила некогда богатые земли в территорию для изгнанников. Эта мечтательная простофиля, чья мягкосердечность никому из нас не сдалась, не могла ничего делать самостоятельно. Все были наслышаны о глупом уме, и не было большего стыда для народа, чем видеть позор своего правителя. Она всегда занималась лишь цветами, и, признаться, мы с нетерпением ждали её свержения. Но в наказание за свершенные деяния в нашей жизни ничего не менялось. Мы поняли, что ждать бесполезно.
Моя жена работает на огороде. Дочь стрижет овец, а сын мечтает стать стражем. Ему двадцать лет, и я по-прежнему не могу разрушить его надежды на будущее. Детям изменников нет места в иных регионах, а в нашем секторе охранять Госпожу никто не желает. Здесь нет денег, нет смысла, нет будущего. Это почти тюрьма с тем лишь отличием, что вместо клетки твой старый дом.
Я сел обедать, когда услышал на улице гул. Вышел наружу и тут же столкнулся с запыхавшейся женой, что тщательно вытирала пот с лица. Она тяжело дышала, и я сильно удивился, подумав о том, что она, должно быть, долго бежала. Люди на главной улице были в замешательстве. Они то заходили в дома, то вновь выходили, пытаясь найти хоть какое-нибудь занятие. Я строго взглянул на жену. Она указала рукой на лес у замка.
– Я грибы собирала…Ох, собирала я их, да…И слышу, птицы взлетели. Ну, думаю, идет кто-то из наших, – она вновь замолчала, пытаясь отдышаться, – идет, думаю, кто-то…Пошла я, значит, навстречу, и вот! – люди придвинулись ближе, чтобы её расслышать. – Госпожа Сисиль…Пешком!
– О чем ты говоришь? Тебе видно померещилось.
– Да нет же! Я её своими глазами видела! Она сюда идет! Пешком!
Народ загалдел сильнее. В самом деле, странно. Императрица боялась нас и никогда не спускалась сюда из замка. Она считала нас всех убийцами.
– Я как увидела её, так испугалась, побежала сюда…Ох, накажут меня, ох, накажут! Я же не поздоровалась с ней, ох, что будет-то…
– Успокойся. Здесь ей никто не рад. Если она и одумалась, то уже слишком поздно.
Мы решили спрятаться по домам, чтобы не разговаривать с Госпожой, но, едва это решение было принято, как она выскочила из леса. Безусловно, это была Сисиль. То же глупое платье, странная маленькая корона на боку, что словно олицетворяла безмятежность Госпожи, те же ухоженные волосы, на которые так завистливо смотрели женщины, работающие на огородах с утра до самого вечера, и то же…
Когда она обернулась, все замерли. Я был готов вскипеть от злобы при виде доброго невинного лица, но оказался абсолютно безоружен против лихорадочного блеска в глазах и странного жестокого выражения. Она быстро направилась в нашу сторону, не обходя ни куриный помет, ни брошенные ошметки и топая при этом так, будто у нее между ног что-то висело. В самом ли деле это госпожа Сисиль?
– Вечер в хату, часик в радость, – махнула она рукой, устремляя на меня свой взгляд. Такой внимательный и пожирающий, что впервые в жизни я не проронил ни слова. Никто не проронил ни слова. Никто не проронил ни звука. – Эй, фраера, где Кирка Мускулюс? – мне показалось, что она захотела рассмеяться, но сдержалась. Я не понимал ни слова из того, что она говорила, но вышел вперед.
– Это я.
Я часто видел госпожу. Был свидетелем её свадьбы, её коронования, её краха. При первой же встрече я желал схватить её за горло и удушить, пускай сам закончил бы смертной казнью, но вот она стоит передо мной, а я сомневаюсь она ли это вообще. Мелкая, злобная, с насмешливым взглядом и посеревшим лицом – это полная противоположность госпоже Сисиль. Она подошла впритык, взглянула снизу вверх. Я заметил, что у неё дернулся нерв под глазом.
– Нам нужно поговорить. Наедине. Прям вообще. Вдвоем.
Будто и голос грубее стал. Её речь совершенно не соответствует аристократичным манерам, она ведет себя, как деревенский хулиганистый мальчишка. Я кивнул головой, указал на свой дом, куда мы и направились. Происходящее казалось чем-то немыслимым, однако, обида за минувшие года никуда не делась. Что бы ни произошло с госпожой после воскрешения, она должна понести наказание. Она не сможет ничего исправить, её репутация безнадежно испорчена. Единственное, чем Сисиль сможет нам помочь, так это тем, что умрет.