- Самир, нет! – окрикнул меня Ник, и я резко остановился.
Опасность? Чертовы инстинкты снова спасли меня. Только сейчас я заметил провода, оплетавшие ее тело.
Я не сдержался. Выругался. Уроды пытали ее… Ник добрался до аккумулятора. Щелчок, и Мия обмякла. Я срывал с нее провода, и не мог сосредоточиться. Адреналин бурлил в крови, а перед глазами будто была кровавая пелена. Я, словно сумасшедший, трогал ее, гладил ее волосы, прижимая девушку к груди.
Тяжелая ладонь опустилась на плечо.
- Увози ее, мы зачистим…
Кивая как китайский болванчик, я аккуратно поднял Мию и понес ее прочь из этого ада.
**
Я метался по больничному коридору как зверь по клетке.
Джон Парсли был лучшим. Я знал его очень давно. Он много раз вытаскивал меня и моих ребят из-за грани. Я бы все отдал, только бы видеться с ним реже. А час назад он заставил меня бояться первый раз в жизни. Чего я только не слышал от него, но я умел воспринимать новости, даже не самые хорошие, стойко. Но, когда дело коснулось Мии Блум, я едва сдержался, чтобы не снести нахрен половину госпиталя. Шесть сломанных ребер. Десятки ушибов. Внутреннее кровотечение. Сотни порезов. Десятки швов. Сотрясение, обезвоживание, переохлаждение… Как эта хрупкая девочка смогла вынести весь этот ужас…
- Сэм, - Ник подкрался незаметно, - мне очень жаль…
- Не нужно, - не надо меня жалеть! Пострадал не я… Мия вытерпела такую боль, от которой ломаются даже тренированные военные.
- Она выкарабкается. Девочка у тебя сильная…
- Спасибо, Ник… - прохрипел я, едва сдерживая рвущуюся наружу ярость, - Дальше я сам.
Друг молча кивнул, и исчез.
- Мистер Смит? – Джон стоял у палаты, сжимая в руках какую-то папку.
- Что там? – я напрягся.
- Все в норме. Состояние стабильное… Мы обработали все раны, разобрались с переломами. Но вот насчет сердца пока говорить рано…
- Что с сердцем? – я замер.
- Воздействие электрических разрядов высокой мощности нанесло определенный урон органу. Возможны появления рубцовой ткани. Нам нужно немного понаблюдать Мию. Сейчас еще рано что-либо говорить, поскольку общее состояние организма близко к критическому, но мы сделаем все, чтобы девушка выкарабкалась. С наименьшим уроном для жизненно важных органов…
Проклятие! Эти слова – ножом по сердцу. Она пострадала… наименьший урон… критическое состояние. Я пожалел, что позволил ребятам Ника убить этих уродов. Надо было пытать их. Надо было заставить их испытать то, что испытала моя Мия…
Моя? Что за ерунду я несу? Она точно не моя… она не принадлежит мне. Не хочет этого. Никогда не согласится иметь со мной дело. Я подвел ее. Я втянул ее в такую херню, из которой никому не выйти не испачкавшись.
Самир… ты загубил ее жизнь.
18
Каждая клеточка моего тела была наполнена болью. Казалось, болели даже кончики моих волос. Я была прикована к кровати, больше похожа на мумию, чем на человека.
Когда я пришла в себя, доктор рассказал о повреждениях, которые были мне нанесены. Я слушала отречено. Мне было все равно. Переломы, ушибы… я уже итак все знала. Когда доктор спросил, нужно ли мне что-нибудь, я лишь попросила, чтобы ко мне в палату пускали только его и одну медсестру. Никаких посетителей. Никаких разговоров. Никакого Самира Смита.
Я знала, что это он вытащил меня с того склада. Я помню, как после бесконечной вспышки боли, его ладони коснулись моего лица. Помню, как он шептал что-то, прижимая меня к груди, а я лишь молилась, чтобы боль закончилась. У меня не осталось эмоций. Ни злости, ни ненависти, ни даже капельки симпатии.
Нет, Самир был не виноват. Он вообще был не при чем. Дубай и он – две совершенно параллельные линии в моей жизни. Если бы, сенатор Стивенс был хоть как-то причастен, я бы могла ненавидеть Самира. Могла бы спихнуть вину на него. Но, к сожалению, Дубай был на моей совести и винить было некого.
Прошло две недели. Я периодически выходила на связь с подчиненными и подругами. Ни в одной газете не было информации о моем похищении или о бойне, произошедшей где-то в городе. Ведь меня держали в городе?
Я практически поверила в жизнь после Самира Смита. Тешила себя надеждой, что выйду из этой чертовой больницы, и все у меня будет как прежде. Ну, или я просто брошу все, уеду в глушь и буду себе жить тихонько на отдаленной ферме. У меня будет свой сад и лошади. Какая же ты все-таки фантазерка, Мия…
Еще через неделю, ко мне пришла медсестра. Николь. Чудесная женщина. Поскольку я ограничила все коммуникации с миром, за прошедшие три недели я узнала столько всего о ее семье, детях, новорожденном внуке и культуре Нового Орлеана, откуда она была родом, что впору было книгу писать.