Гордецы.
Это качество импонировало девушке, но и рождало желание сломать его обладателя. Но в отличие от Марины, Эя была неспособна на жестокое давление, и часто завидовала сестре, чувствуя себя ущербной вопреки всем усилиям, направленным на искоренение досадных, неподдающихся объяснению чувств, что рождались в груди при участии в психических и физических экспериментах, ритуалах и жертвоприношениях. Она прекрасно управлялась мэ-гоцо, много лучше даже Константа, но малодушно избегала присутствия на обрядах во имя Модраш, предпочитая общаться с богом без свидетелей и никому не нужной демонстрации мастерства в освобождении души от тела. Ее с радостью заменяла Марина и потом хвасталась своим мастерством и ехидничала, отпуская колкости в сторону Эи…
Интересно, отчего отец поставлял Марине земных рабов если они, по его мнению, опасны? И этот, тоже для нее? И сколько в партии? И все с завораживающим, чистым и беззащитным и-цы? Неужели они не знают элементарных средств по его защите? А из самозащиты выбирают лишь агрессивное нападение и бесполезный апломб повышенного самомнения? Дутого и смешного, подтверждающего их уязвимость и четко указывающего на самые слабые места. Впрочем, в данных особях легче найти сильное - одно, два на весь аспект формы.
А если и отец и сленгиры ошибаются? - мелькнула шальная мысль.
Эя задумалась - что хорошо, а что плохо для будущего вопрос гипотетический. И ответ на него требует серьезных исследований. И объективности. А она слабо знакома, что с цигрунами, что с землянами, и будучи флэтонкой ратует лишь за себя и свой народ. Но у нее есть еще двадцать шесть дней, чтобы разобраться и составить собственное мнение. Придется изучить представителей той и другой расы, проштудировать лэкторы, провести пару тройку экспериментов. Да, так она и поступит и не станет полагаться на мнение отца и выводы сленгиров. И если гипотеза последних окажется боле, чем спорной, она скажет "нет" на помолвке с Ван-Джук.
- Кто он? - спросила тихо у Сергея, кивнув на тэн.
Мужчина озабоченно нахмурился и низко склонившись, ответил:
- Тэн, госпожа.
И тут же что-то прошипел своему подопечному. Тот нехотя слез с качели и занял смиренную, с его точки зрения, позу - руки за спину, подбородок вниз.
Фея спрятала улыбку: мужчина был явно не в курсе, что является рабом, а не господином. И спросила, услышав повторное шипение Сергея направленное соотечественнику:
- Он в курсе о своем статусе?
- Да, госпожа, но он новенький, - всеми силами пытался оправдать его кэн.
- Тогда объясни ему, что рабы приветствуя госпожу должны вставать на колени и смотреть в землю, а не в лицо.
Парень выслушал перевод Сергея и скривился, окинув девушку презрительным и уничижительным взглядом, возмущая Фею. Однако призвать к ответу его она не успела - появился агнолик и молча поставил тэн на колени, придавив руками за плечи, а голову к груди. Тот взвился, пытаясь стряхнуть грубые ладони и встать с колен. Сергей вздохнул, понимая, что теперь будет, и отошел к госпоже. Эйфия же внимательно наблюдала за неравной борьбой охранника и кичливого раба. Ей было любопытно, Сергею больно. Первая не желала прерывать схватку, наблюдая за злобными конвульсиями наглеца и игрой агнолика, кэн же не мог, не имел права, не посмел.
- Отчего он настолько агрессивен? Его укусил лауг? - спросила девушка, у Сергея, глядя как раб зло скалится, не обращая внимание на боль, кровь, что уже идет из ранок на лице, пытается взять реванш над глыбообразным агноликом, который и с места не двигается, и видимых усилий не прилагает для вразумления неразумного.
Сергей кинул на госпожу печальный взгляд: как объяснить ей, выросшей под бдительным присмотром Поттана и Фэйры, огражденной Рэйсли от всего, что может разбудить ее генную память, что у человека есть гордость? А еще воля и честь. Любовь к свободе, святая ненависть к несправедливости и тирании. Можно поработить тело, но невозможно душу. И характер у всех разный - одного чуть согни - сломается, другого прессуй годами - даже не согнется.
Но сейти и слов-то таких не знает - свободолюбие для нее норма присущая кому угодно, но не рабу, несправедливость, всего лишь забавное пустое словцо из лексикона матушки, а честь и воля - прерогатива истинных флэтонцев высшего сословья. Все остальные - существа низшего порядка, которых в зависимости от настроения господ можно погладить или убить, использовать, как пищу или, как игрушку. И имеют они лишь одно право - право умереть по воле господина.
- В чем смысл его бесполезной борьбы? Он настолько отстал, что не понимает тщетность своих конвульсий? Кому и что он доказывает, увеличивая боль и травмы? Ему нравится, когда его избивают? - вновь пристала с вопросами девушка к кэн, глядя, как драчун уже изрядно помятый агноликом, с трудом встает, чтобы вновь попытаться нанести удар, и вновь падает. - Что он хочет?
- Остаться человеком, - тихо ответил Сергей, с сочувствием глядя на земляка.
Эйфия выгнула бровь:
- Человеком? А разве для этого нужно обязательно идти по самому глупому, тупому пути оплеух и шишек? В его понимании человек - калека?
Сергей лишь вздохнул, не зная, как объяснить госпоже прописные истины. Прописные для них, для нее же абсурдные и абстрактные, не поддающиеся ее осознанию и приятию, как жителю заброшенной африканской деревушке, рассказы о прелестях цивилизации. Телевизор, телефон, кондиционер для него такая же диковинка, выдумка фантаста, как и для Эйфии наличие в насекомым, коим с ее точки зрения является тэн, таких качеств как гордость, уважение к себе и чувство собственного достоинства.
- Представляете, госпожа, даже кузнечики иногда кусаются перед смертью, - прошипел зло, не сдержавшись. Парня что он опекал, уже лишили сознания. Он лежал на траве грудой мяса. Глупая была бы смерть, дурная. Впрочем, не факт что не будет. Вот выживет, неизвестно, что еще натворит, если не образумится. И поморщился: этот - вряд ли. Характер, что ерш - не исправить, не отшлифовать, не углы обтесать.
- Убери его, - качнул головой агнолик.
Сергей молча поднял парня и потащил в сеприш.
Фэя же смотрела им в след и думала, что ничего не знает о человеческой сути, хоть и считается всесторонне развитой и высоко образованной.
Что ж придется ей преодолеть длинную и трудную дорогу знаний о сути человеческой за двадцать шесть дней. Сумеет ли? Вопрос.
Ее ноздри дрогнули, срывая с разума завесу раздумий - к ней двигался цигрун. Она учуяла аромат его и-цы и уже качнулась в сторону, чтобы вовремя скрыться и избежать встречи с ним, но одернула себя. Нельзя бегать от неприятностей, иначе они вырастут в гору досадных недоразумений. И потом, стоит ближе познакомиться с Ван-Джук пока она дома, на территории тщательно охраняемой агноликами. Здесь гостю не позволят лишнего. Если конечно он сам себе его позволит.
Отчего ей не вериться что цигрун мил и тактичен? Лекция повлияла? Нет, нужно избежать предвзятости во мнении, взять себя в руки и внимательно присмотреться к Люйстик. Отец возлагает на нее надежду, и она должна оправдать его доверие.
Девушка взяла себя в руки, и не побежала, а мало осталась, так еще и смогла заставить себя заговорить:
- Вы знаете, что прошли на половину сегюр-мэно и вас могут вывести силой? - спросила тихо, не поворачивая головы. И услышала еле слышный смешок:
- К кому вы обращаетесь?
- К вам Ван-Джук, - обернулась к мужчине и встретилась взглядом с его глазами. Он стоял в метре от девушки и видимо не ожидал, что она его услышит, узнает. Недаром не шел, а крался с мастерством опытного воина. Фея улыбнулась в ответ на его молчаливый укор: