— Но ты хорошо на него влияешь. Я рада, честно. И то, что он меня не принял, меня почти не беспокоит — главное, что он будет счастлив. С тобой — будет. Ты сумеешь его удержать, даже если он сорвется.
Я чуть заметно качнула головой. Все-таки она совсем не знает своего сына. Жаль. Возможно, именно ее советов ему и не хватало все это время. Тиа не надо удерживать, потому что внутренне он давно уже принял себя. И все эти его метания — лишь следствие чувства вины за это принятие. Почему он решил, что альвийская половина ущербна? Я не знаю, возможно, слишком близко к сердцу принял то, что мать бросила его после рождения, но возможно и то, что люди рядом с ним слишком много болтали… К сожалению, к крылатым в Айлетте относятся с брезгливым недоумением. Их не ненавидят — презирают. И такое отношение невольно сбирает с толку, особенно детей-полукровок. И те либо назло молве начинают вести себя соответственно шепоткам, либо, как Тиа, загоняют себя в узкие рамки норм и правил.
— Если не Тиа, то что же вас беспокоит? Сабриса уже здесь, жива и здорова…
— Да, спасибо тебе за дочь. Теперь я уверена, что она не потеряется. Ей действительно не хватало дружеского внимания и теплоты. Эта девочка, Мадди, она хорошая, надежная. Она не бросит Саби, чтобы та не вытворила.
Ох, не нравится мне что-то ее речи: такое чувство, словно она прощается. Снова в путь, леди? Но ведь альвы просто так не уходят… особенно те, кто давно выбрал свой дом…
А что если?.. не дай боги — ведь и у меня есть пределы сил и способностей!
Хотя далеко не все решается магией… простой дружеской беседой можно решить не меньше. По крайней мере, я надеюсь на это.
— Как давно? — негромко спросила я, мысленно уже прикидывая, как с минимальными потерями с обеих сторон прийти к нужной теме.
— Что? — Олеф напряженно посмотрела на меня.
— Как давно вы решили уйти? И когда собираетесь это сделать? — ни слова о главном, но ответы на эти вопросы дадут мне все необходимые сведения. Я же так давно знаю альвов… и уж конечно давно изучила все их привычки. И чем старше крылатый — тем чаще он наступает на одни и те же грабли. Возможно, именно поэтому за Валя или Саби я почти не волнуюсь, но вот Нил и Олеф… для них это все сложнее, намного сложнее, ибо перебороть себя почти невозможно.
— Как ты догадалась?
Я неопределенно пожала плечами и ответила максимально откровенно:
— Я не знаю почему, но альвы всегда оставляют своих детей… — я невольно улыбнулась, заметив реакцию леди Олеф. Она удивилась, даже не так — она была ошеломлена моей проницательностью и откровенностью. Впрочем, с альвами по-другому и нельзя.
— Мы просто боимся… — негромко ответила она, — боимся, что они вырастут такими же… поэтому так радуемся, когда наши дети находят свой путь в жизни.
Я невольно усмехнулась, удивляясь чужой наивности. Разве можно верить, что ребенок будет счастлив, если с малых лет будет знать одно: его бросили. Не важно по какой причине, но — бросили. Я не спорю, возможно, приемные родители не обделят его любовью и лаской, но…
— И часто это случается? — прямо спросила я, безжалостно нанося удар в слабое место. Если альвы действительно отслеживают пути своих детей, если они и правда не оставляют их без своей любви и поддержки, то они просто не могут не знать…
— Нет, — тише выдоха и как-то болезненно ответили мне. — Но Валь…
— Вот именно. А Валь — особенный, он исключение из всех правил. Таких как он — больше нет, зато есть такие, как Тиа, загнанные чужим мнением в узкие рамки законов и правил. Забавно, но кроме альвов-полукровок так неукоснительно им никто и не следует. Вот только смотрят ли на них иначе? Сомневаюсь. Зато не смолкают шепотки в спину, ни на миг не отрываются от них чужие взгляды, ждущие лишь одного — случайной ошибки. И однажды они срываются. Срываются, устав, всегда и во всем следовать общественному мнению, мнению, которое изначально негативное. И со временем они понимают, что не имеет смысла бороться с тем, что неискоренимо, зато можно подчиниться ему — пусть увидят, наконец, то, чего с таким нетерпением ждут… Я не знаю, зачем вы их толкаете на этот путь. Не понимаю. Ведь, если бы хоть кто-то был рядом, хоть кто-то понимающий и принимающий — таких срывов было бы меньше. Вы же не умеете взрослеть… а детям так нужна поддержка семьи… так нужен дом… — последнее слово я выделила голосом, давая понять, что давно разгадала их главное стремление… их заветную мечту, мечту, зарождающуюся еще в детстве и пронесенную через всю жизнь…
— Ты думаешь, что мы сами виноваты в их… падении?
— Не в падении — ошибках. Они повторяют ваши же ошибки, а в результате люди лишь сильнее убеждаются в верности своих суждений. Поколение за поколением вы идете одним и тем же путем, спотыкаясь на тех же ухабах. Лишь немногие, такие как Валь, рвут бесконечный круг ошибок, но их так мало и они так привыкли прятаться, что это проходит незаметно для остальных…
— Вы судите нас…
— Нет, не судим — осуждаем. Потому что не можем понять. Не повторяй прежних ошибок, Олеф. Тиа не простил. Прошло тридцать лет, но он предпочитает отказаться от семьи вовсе, чем появляться здесь. Я не думаю, что обиды стоит множить, а ведь, если ты снова исчезнешь, понимания больше не станет. Возможно, лорд Нимар примет твое решение, но Саби и Тиа… они слишком мало унаследовали от тебя, чтобы понять твои мотивы. Демоны по воспитанию, альвы — по крови… Предательство — это не то, что они сумеют простить, Олеф. И я не хочу, чтобы Тиа прошел через это вновь. Не хочу, чтобы он нашел оправдание своему прежнему поведению.
— И что ты мне предлагаешь? Остаться здесь? Снова очернить род Арвишше? Вновь поставить любимых под удар?! — синие глаза, до этого блестящие от слез, вмиг высохли. Вот она, та сила, что раз за разом заставляет альвов начинать все с начала.
Невольно улыбнувшись ей, я ответила, но не совсем на эти вопросы.
— Почему бы вам просто не пожениться? Раз за последние три десятилетия связь между вами не ослабла, то она не исчезнет и впредь. Уж поверь фее любви. И этот ваш брак… он бы заставил замолчать даже самых злостных сплетников.
Я внимательно следила за ее реакцией, пытаясь предугадать возможные последствия этой беседы. Олеф, смутившись от столь пристального внимания, растеряно пробормотала:
— Но это не принято… альвы никогда…
— Ты же сама вспоминала недавно Валя, — еще увереннее произнесла я. Я вновь поймала это ощущение, иногда твердой уверенностью поселяющееся в груди. Возможно, в некотором смысле я действительно была феей любви, а потому и чувства воспринимала — как они. Сейчас я точно знала: в этом доме Олеф на своем месте. А значит, дело осталось за малым: донести это до нее. — Он — альв, как ты заметила. И у него свадьба через пять дней. Думаешь, он страдает или сомневается? Да его уверенности на двоих хватит!
— Но…
— Скажи, альвам кто-то запрещал создавать семью? Может, это прописано в законах или в вашей религии?
— Нет, но…
— Так почему вы, даже чувствуя, что обрели свое место в жизни, так боитесь заявить об этом на весь мир? Неужели так сложно признаться, что вечный поиск закончился? Что вам мешает? — я прямо смотрела на сбитую с толку моими вопросами альву. Я не была уверена, что мне удалось донести до нее все, что я собиралась сказать, но… хотелось верить.
Несколько секунд мы просидели в тишине. Нам обеим нужно было обдумать все произнесенное и понять, насколько оно соответствует действительности. А еще я боялась — очень боялась, что она все-таки уйдет. А второй раз Тиа так легко это ее решение не примет. И пусть он упрямо игнорирует ее, пусть не возвращался в поместье с момента появления Олеф в этих стенах — это все равно станет для него ударом. Как он отреагирует? Не вернется ли к прежней линии поведения? Не отгородится ли от меня вновь? Альвы слишком поддаются эмоциям, особенно когда дело касается самого ценного в их жизни — семьи и дома.
— Крис… — негромко окликнули меня. Я подняла глаза на Олеф. — Ты правда веришь, что это возможно? Что меня примут в качестве его жены?