Я поморщилась на его слова, с раздражением понимая, что он снова не оставил мне выбора.
Марк так умело манипулировал людьми, что переиграть его казалось невозможным. Когда он только успел окопать все мои пути к отступлению? Когда я оказалась взаперти, став для него настолько легкой добычей? Самое обидное, что не стоило искать виновных, кроме себя самой, когда с самого начала отдалилась от окружающего мира. Было делом времени, чтобы кто-то, такой как Марк, нашел дорогу к моему дому. Потенциальная жертва. Почему неприятности любили играть именно со мной?
- Две недели? - Я надеялась, что он не расслышал мольбу в моем голосе, и мне удалось сохранить образ озлобленной и доведенной до края девушки.
- О, милая Астра, если бы дело состояло только во мне, как раньше, - покачал он головой, поглаживая мою руку, которая почему-то до сих пор лежала на его груди - не самое неприятное ощущение. - Теперь я просто не могу оставить тебя одну.
- Хочешь сказать это лишь для моей защиты? - Отдернув свою ладонь, я все еще ощущала странное покалывание, словно кто-то водил по ней тонким перышком. - Да, неужели?
- Я подверг тебя этой опасности, и именно я должен теперь защитить от них. - Как же благородно это звучало. Благородно и лживо. - Мы справимся.
- А если они не придут? - Я очень сомневалась, что эти бандиты выйдут на мой след, Марк просто не представлял, во что превратилось тело мужчины. - Ни сегодня, ни завтра, ни через неделю?
- Они появятся, - с уверенностью проговорил мужчина, отчего мне стало не по себе. - Не заставят себя ждать, поверь. Пойми, речь идет о твоей безопасности.
- А не о твоей?
- Порой ты слишком смышленая. - Он поднялся, потягиваясь, отчего мышцы на его спине задвигались в странном танце. - А порой... порой невероятно глупа. У тебя большие проблемы с чувством самосохранения.
- У меня большие проблемы с тобой, - тихо прошептала я, тоже поднимаясь с подоконника.
Мужчина резко обернулся, недовольно вскинув бровь. Ситуация казалась запретной и в чем-то даже нереальной - полуобнаженный парень в моей комнате, освещенной только светом луны и далеким блеском уличного фонаря, похожим на маяк в темном море. Почему я ничего не чувствовала? Только странные отголоски, словно едва заметные круги на воде - пародия на настоящие эмоции.
- Ложись спать, а я удостоверюсь, безопасна ли квартира. - Он смерил меня заинтересованным взглядом, а потом улыбнулся своим мыслям, мне оставалось лишь догадываться, что творилось у него в голове. - Приятных сновидений.
- Марк, - окликнула его я, и мужчина удивленно обернулся, словно не ожидал услышать от меня своего имени. - Что в этом дневнике?
- А разве ты сама не посмотрела?
- Возможно, - не стоило скрывать очевидного, - но ничего не поняла.
- Это к лучшему, - ответил он, застыв в дверном проеме, - меньше знаешь, крепче спишь.
- А ты не считаешь, что мне положено знать, зачем я рисковала? И вероятно, рискую до сих пор? - Я уперла руки в бока, хотя, наверняка, не стала смотреться более грозной. - Что это за дрянь, за которую меня хотели убить?
- Тебе, правда, лучше не знать. - Марк пожал плечами и вышел, оставив меня одну.
Я повалилась на кровать, чувствуя, как из тела медленно уходит напряжение. Слишком длинный день, слишком много событий, слишком много эмоций. Сегодня мне точно не удастся уснуть, сколько бы снотворного не попало в мою кровь. Сон казался чем-то недостижимым и запретным, слишком высока была вероятность, что он вернет меня в тот мрачный подвал, на грань между жизнью и смертью. Во мне бурлила энергия, распирая каждую клетку, и это нервировала еще сильнее. Она не была моей, являясь чужеродной для моего тела. Мышцы сокращались, словно требуя каких-то действий. Я не могла дать этой силе выхода, и она металась, периодически болезненно вспыхивая. Невыносимо.
Из окна все еще дул морозный ветер, шевеля стопку бумаг на столе, и безудержно кружа по комнате. Я приподнялась на кровати, вглядываясь в безмятежную гладь. Беспокойное чувство дежа вю кольнуло сердца, заставив меня перевести взгляд вдаль, на сопку, где находилась больница. Не так давно этот приглушенный свет стал символом надежды, дав силы подняться с колен и идти вперед. Я так долго пыталась вернуть свою жизнь в норму, и вновь оказалась у развалин. Отчаяние навалилось сошедшей с гор лавиной, став всем на этом свете. Мне нужно было избавиться от чужой энергии, сбросить ее как ненужный балласт, уничтожить каждую мелочь, напоминающую о погибшем мужчине. Но я знала, что все не так просто, частичка все равно останется внутри, и не исчезнет никогда. Его воспоминания. Они начнут преследовать меня, притворяясь моими собственными, не давая покоя, расшатывая нервы, посылая кошмары.
Я была обречена.
- Ложись спать, - крикнул мне Марк из соседней комнаты, а затем донесся скрип кровати - он уж улегся, наверняка даже не начиная собирать свои вещи в ответ на мою угрозу.
Я еще повозилась, медленно передвигаясь между кухней и ванной, и пытаясь снять напряжение, но легче не стало. Казалось, тело наоборот разогрелось, а мышцы напряглись, готовые к действиям. Не помогли ни ромашковый чай, ни горячий душ. Вернувшись в комнату, я посмотрела на часы - за полночь - так много часов до рассвета, и мне придется занять чем-то каждый из них.
Утро стало спасением, как только первые золотистые, но еще холодные лучи стали пробиваться на горизонте, окрашивая небо сначала в серые, затем в оранжевые тона, моим мучениям пришел конец. Я отложила в сторону книгу, которую никак не находила времени дочитать, и выключила компьютер, по которому загружалась очередная серия 'Страх, как он есть' - на сегодня хватит ужасов. На сборы ушло не более получаса, и можно было идти, мне не хотелось оставаться в этих стенах еще хоть на минуту.
Стараясь не шуметь, я прошла в коридор, заметив, что на этот раз Марк не закрыл дверь в свою комнату, и сейчас был виден угол кровати и его обнаженное согнутое колено, не прикрытое простыней. Черт, да он чувствовал себя как дома, вот только мне все меньше казалось, что квартира вообще является моей. Услышав шорох, мужчина пошевелился, но не проснулся, лишь что-то пробормотав во сне. Как он мог быть так спокоен, когда я не находила себе места? Отсутствие совести? Бессердечность? Я надеялась, что никогда не стану похожей на него, у меня еще был шанс выплыть на берег, а не пойти ко дну.
Больница была закрыта для посещений, но мне, как старательному волонтеру, разрешили пройти внутрь, только косо посмотрев, потому что мало кто хотел работать субботним утром, тем более в таком месте. В коридорах уже вовсю кипела жизнь - некоторые шли с завтрака, другие сидели в холле, около телевизора. Я сразу отыскала взглядом Олененка, которая громко смеялась чему-то, играя с большой старинной куклой в красивом пышном бирюзовом платье с длинными рюшами. Это выглядело невероятно странно, у этой пластмассовой девочки было все, что не доставало обычному ребенку - густые светлые волосы, лежащие тугими кудрями, которые Оля потеряла уже давно, красивый наряд, когда девочка носила неприметное выстиранное платьице. Две абсолютные противоположности.
Я присела рядом, про себя отмечая, что мать малышки все еще в палате, и наверняка спит.
Девочка подняла на меня взгляд и широко улыбнулась.
- Больше не больно, - ее голос был звонким и полным детского задора. - Доктор сказал, что, возможно, отпустит меня ненадолго погулять. Представляешь?
- Да, это здорово. Но, думаю, нам нужно закончить, чтобы тебя выписали отсюда раз и навсегда.
- Уйти из больницы? - Она так много времени провела в этих стенах, что даже не представляла жизни вдали от врачей и бесконечного лечения. - Совсем? Я смогу пойти в школу, играть с ребятами? Я буду жить дома?
- Да, - мои губы дрогнули в улыбке. - У тебя будет нормальная жизнь, у тебя и твоей мамы. Ты же хочешь этого?
- Конечно. Мама обещала отвезти меня на море, как только мне станет лучше.
- Ты никогда не гуляла у моря? - удивилась я, хотя могла догадаться, что Олененок еще совсем не видела мира, узнавая обо всем из книг и порой из телепрограмм, когда ей разрешали их смотреть.