— … которым сюда ход заказан! — не дала мне развить мысль здраво смотрящая на жизнь Крапива Едкая. — Ты лучше, Геня, выбирай действительно стоящую профессию. Быть пишущей или исцеляющей очень и очень почетно…
— Вы мне еще, няня, видящей предложите стать! — возмутилась я, гневно сверкая очами и убирая голову с ее костистого плеча. — Сидишь на мягком месте ровно и делаешь вид, что в призрачной дымке грядущего рисуется тебе грань будущего…
— И возле Королевы находишься, как ты и хотела! — «поддержала» меня Крапива Едкая. — Чем не безделье, которое тебе так нравится?
— Да ну вас, няня! — проворчала я, понимая, что разговор зашел в тупик.
Пора чистить крылышки и неспешно лететь на встречу ветру и тому, что точно не миновать! Благо няня разубедила меня за три часа до Испытания, есть время, чтобы никуда не торопиться!..
*
Вариантов было несколько, но я выбрала самый тяжелый с точки зрения ленивой-преленивой феи: решила полететь сама. Дело это я очень любила, да и разминка перед Испытанием мне не помешает: лучше дразнящая усталость в теле, чем переживание и трясущие руки. Волнение еще никогда не шло мне на пользу.
А как ему не быть, если в зал, где проводится Испытание, никого постороннего не пускают?
Только знающим и охраняющим велено присутствовать там, где творится судьба горстки готовых получить профессию фей. Да и про Королеву не стоит забывать: такие события она никогда не пропускает!
Рядом пронесся здоровенный шмель, размером с хороший человеческий дом. Я такие видела на картинках в книжках, что читала мне няня. Потоками ветра меня ощутимо «взболтало», как основу теста пирогов Крапивы Едкой, отчего я слегка сбилась с намеченного курса и беззвучно выругалась, вспоминая родню прущего напролом насекомого до пятого колена включительно.
Мне потребовалось несколько минут, чтобы принять вертикальное положение и поправить платьишко, напоминающее снизу каплю (пусть в моем мире и нет мужчин, но демонстрировать всем и вся отличие от них не стоит, красоты в этом нет!).
— Генлисея, ты обронила! — ко мне подлетела черноволосая фея в бирюзовом платье такого же каплеобразного типа, как и у меня, и протянула утраченную мною шляпку на веревочке.
— Спасибо, Ромашка, рада тебя видеть! — не слукавила я, возвращая предмет своего гардероба на положенное ему место. — Неужели ты тоже спешишь на Испытание?
— Лечу и боюсь его до ужаса, — призналась мне Ромашка слегка дрожащим голосом. — Я думала, что пройду его через год, однако маменька решила все за меня…
— Его все равно придется проходить, так почему не сейчас? — сказала я, подражая няне, но пародия, как по мне, вышла слабой и неубедительной. — Зато как мы с тобой потом наедимся булочек с повидлом, да напьемся настойки сладкой и… споем обязательно песню грустную о любви земной… я выучила несколько, тебе понравится!
— Ух, как же мне захотелось вкусностей, что готовит Крапива Едкая, ты себе даже, Генлисея, и не представляешь! — вдохновенно произнесла Ромашка, но тут же стушевалась и поежилась, словно ожидая, что ей на плечи сбросят теплый и мягкий плед. — Генлисея, а вдруг меня направят в мир людей… ох, Мать-прародительница, боюсь-боюсь!..
— Ну и чего ты боишься? — искренне удивилась я, с радостью заметив, что вдалеке появились очертания дворца Королевы фей. — Мне казалось, что тебе нравится путешествовать… разве нет?
— Нравится, — покаянно вздохнула Ромашка, переставая теребить во время полета позолоченные пуговицы своего платья. — Но когда я путешествую, то всегда знаю, что обязательно вернусь домой после того, как все-все осмотрю и наберусь впечатлений на всю оставшуюся жизнь… а там… столько опасностей подстерегает…люди… Нижний мир…
— В Нижний мир приличные феечки не ходят! — строго сказала я, надеясь, что если мне удастся оказаться в мире людей, то Нижний мир я обязательно посещу.
Если не стану охраняющей, само собой!
— А куда ходят? — спросила Ромашка, доверчиво цепляясь за мою руку, чтобы сильный порыв ветра не сбил ее с намеченного курса.
— В театр, например, или в консерваторию… Тебе разве не рассказывали?
— Нет, не рассказывали… — густо покраснела Ромашка, словно признаваясь в чем-то постыдном, недостойном чужих глаз и ушей. — Матушка моя никогда не покидала предела Цветущей Долины и посвящала меня только в те секреты только, что пригодятся мне здесь, когда я стану, как и она, исцеляющей… А я не хочу быть исцеляющей! Я хочу быть пишущей! Ведь это так здорово: передавать новые открытия и события Древу Познания, чтобы он сохранял их в Вечности… а ты, Генлисея, кем хочешь быть?