Де Синд мотнул головой, словно прогоняя наваждение, и шумно вздохнул, откинувшись на спинку стула, а потом опять сел ровно.
— Первую служанку зовут Джоджо, — поправила меня госпожа Бонита, решившая, видимо, напомнить, что и после небольшого конфуза с напрасными обвинениями она осталась хозяйкой и дома, и положения. — Вам, Лилибет, пора бы…
— Всё, довольно, — де Синд заговорил негромко, но даже негромкий львиный рык не мог не перекрыть визгливого голоса госпожи Бониты.
— Но, Тодо… — попробовала возразить она.
— Я сказал — довольно! — львиное рыканье теперь прозвучало гораздо, гораздо громче, и госпожа хозяйка дома благоразумно замолчала, поджав губы. — Больше никаких споров о еде, — велел господин Тодеу, обводя свое семейство взглядом. — Сударыня Элизабет, — он словно нарочно выделил тоном моё вымышленное имя, проигнорировав обидное прозвище, которое дала мне его сестра, — будет сама решать, чем вас кормить. И никто больше не станет сомневаться в её готовке. Понятно?
Разумеется, ему никто не ответил, а я поклонилась, опустив глаза, хотя мне очень хотелось хотя бы взглядом поблагодарить его за поддержку. За настоящую поддержку. Господин Лев защитил меня от нападок сестры при всех, да ещё и предоставил мне определённые полномочия — пусть даже и на кухне. Теперь я не буду зависеть ни от кого, а значит, голодным в этом доме никто больше не останется (и мы с Джоджо в том числе). И это вам не игривые подмигивания Эйбела тайком, это… это…
— Давайте уже есть, — сказал де Синд, и его домочадцы радостно встрепенулись, потянувшись к ложкам.
Я поднесла руку к лицу, чтобы скрыть улыбку. Как же они ждали этого приказа!.. Особенно младшие дети, которым не понятны были споры взрослых. Еда на столе — надо есть, а не смотреть на неё! Особенно когда на обед были поданы закусочные бутерброды с паштетом из копченых мелких рыбок (которых привозили мешками и продавали на развес по паре грошенов за фунт), вкуснейший рыбный суп из кеты и пангасиуса (использованы только головы, хвосты и кости), в качестве основного блюда — кета, жареная порционно, с хрустящей кожицей и нежно-кремовым мясом, тающим во рту, в обрамлении сложного гарнира из капусты (куда же без неё!), тушеной с луком и морковью, постных клецок и пюре из зелёного горошка, засушенного с начала лета.
Но и тут семейству де Синдов пришлось проявить терпение.
— Молитва! — остановила всех госпожа Бонита, и все послушно опустили ложки.
Черити вздохнула так тяжело, что Ванесса укоризненно на нее посмотрела.
— Можете идти, Элизабет, — разрешил господин Тодеу. — Благодарю за обед. Даже не пробуя понятно, что всё это очень вкусно.
— Всегда к вашим услугам, господин де Синд, — ответила я.
Ничего не значащие слова произвели на него странное впечатление. Глаза его вдруг вспыхнули, и сам он сделал резкое движение, будто хотел встать из-за стола.
— Ванесса, прочти молитву, — замогильным голосом произнесла госпожа Бонита, и де Синд будто опомнился — сложил ладони и опустил лохматую голову, слушая, как старшая дочь читает благодарственную молитву.
Когда я уходила, Ванесса уже дочитала молитву до конца. Правда, она совершенно незаметно сократила её на пару строк, но на это никто не обратил внимания.
— Вкусно! — сказал Эйбел и хохотнул.
Вкусно. Ещё бы. Я спускалась по ступеням и улыбалась. Это была победа. И даже не маленькая. Потому что питаться объедками до весны — нет, благодарю вас, господин де Синд. Я вспомнила, как вспыхнули его глаза, и остановилась посредине лестницы.
Да что же со мной такое?..
Почему этот человек так действует на меня? Я знаю его всего лишь несколько дней, и того, что мне известно — хватит, чтобы относится к нему если не с презрением, то точно со строгой холодностью… Но почему тогда…
Сейчас я готова была вернуться к нему немедленно. Чтобы посмотреть ему в глаза ещё раз, потому что мне казалось, что я что-то недопоняла, не разглядела что-то важное, недослышала…
С моего места было прекрасно видно, что за окном мягко падает снег — крупными хлопьями, как клочками белоснежной ваты.
А ведь на чердаке окно очень высоко, и совсем не видно этого снега. А он так красив, что на него стоит посмотреть. Смотреть, любоваться, ловить его на язык и падать спиной в пышные, рыхлые сугробы. Мне был слышен доносившийся из столовой голос Черити, которая громко и с апломбом рассказывала всем, что сейчас она намерена пойти гулять и слепит самого огромного снеговика во всём городе.