Взгляд мамаши Пуляр ясно выразил, какого она мнения о моих умственных способностях, но тем не менее она любезно согласилась:
— Оставляйте, барышня. Я передам. За отдельную плату, разумеется.
— Разумеется, — подхватила я. — Не подскажете, где у вас чернила и перья? И лист бумаги, пожалуйста.
Конечно же, всё мне было предоставлено за «отдельную плату».
На меня посматривали с любопытством, но я устроилась в уголочке, заточила перо и принялась старательно и печатными буквами выводить на клочке бумаги: дом господина де Синда, возле маяка, доставить для…
Когда на меня перестали глазеть, я быстренько и совсем другим почерком — ровным, с красивыми завитушками на заглавных буквах, написала совсем другое письмо, подобрав для него лист бумаги почище.
«Храни вас Бог, господин де Синд! В ответ на вашу просьбу направляю к вам под опеку и охрану овечку Господню, нашу воспитанницу Элизабетт Белл. Она добрая, честная, прилежная и скромная девушка. Её документы пока останутся у меня, так как девушка намерена стать монахиней, и весной я бы хотела забрать её обратно. Зиму же, для проверки её душевной стойкости, барышня Белл с моего благословения проведет в городе. С молитвами и добрыми пожеланиями — настоятельница монастыря Святой Клятвы мать Бернадетт».
Я понятия не имела, как звали настоятельницу монастыря, но слышала, что оттуда разъезжаются гувернантки и воспитательницы по всему королевству. Очень удобно иметь в прислугах девицу воспитанную, набожную и… безответную, как овечка. Поэтому монастырь Святой Клятвы пользовался популярностью у богатых людей. Пусть теперь эта популярность сыграет мне на удачу.
Быстро осмотревшись, я убедилась, что никто не наблюдал за мной, сложила письмо, наклонила свечу, проливая растопленный воск на стык краев бумаги, и незаметно приложила крест-накрест край ложки, изобразив что-то вроде смазанной печати.
Вот и всё. Письмо я сунула за пазуху, а записку вместе с медным грошеном вручила мамаше Пуляр.
— Может, подождёте, пока приедут ваши вещи? — щедро разрешила она.
— Благодарю, но я и так припозднилась, — отказалась я от такого приглашения. — Не хочу никому доставлять беспокойства.
— Как знаете, — протянула трактирщица и ещё раз окинула меня недоверчивым взглядом.
Глава 2
Дом господина де Синда я нашла без каких-либо сложностей. Мамаша Пуляр была права — второго подобного дома поблизости не было. Добротное строение в три этажа, с черепичной крышей и коваными флюгерами, стоящее на краю улицы, всем своим видом заявляло, что здесь живут важные господа. Правда, я не увидела ни ограды, ни сада вокруг — только пару чахлых рябин и несколько кустов сирени. Окна наглухо закрыты ставнями, и лишь над крыльцом горел фонарь, подвешенный на металлической цепочке.
Сразу за домом, на скале, стоял маяк, и было слышно, как тяжело и глухо бьется о берег море — вздыхая и ворочаясь, словно огромный зверь. Время от времени у подножья маяка взрывалась белопенная волна — будто снежинки, падавшие с неба, меняли направление и летели обратно в небо.
Но наблюдать за великолепным и грозным зрелищем было холодно и немного страшно. Я поёжилась и, утопая по щиколотку в рыхлом снегу, добралась до крыльца, поднялась по трем ступенькам и постучала. Сначала осторожно, а потом — сильнее, потому что никто не спешил мне открывать.
Если меня не впустят, придется возвращаться к мамаше Пуляр. И оставалось только надеяться, что у меня хватит денег, чтобы оплатить комнату, и что свободная комната будет в наличии.
Когда я уже совсем потеряла надежду и собралась идти обратно, за дверью послышались шаги, а потом заскрипели засовы.
Дверь открылась, и я увидела женщину средних лет — высокую и полную, в гладком без вышивки и кружев белом чепце с отворотами. Она вытирала руки фартуком и смотрела на меня неодобрительно — совсем как мамаша Пуляр.
Я тоже окинула её взглядом. Явно не хозяйка дома. Слишком просто одета. Учитывая забрызганный фартук и гладкий чепец без кружев — служанка. Так что ничего страшного, что там болтала трактирщица. Служанки в этом доме есть, и они неплохо себя чувствуют, судя по воинственному виду этой привратницы. Значит, я тоже неплохо приживусь.
— Нам ничего не нужно, барышня, — тем временем сурово сказала женщина в чепце. — Доброго вечера!