Фея вытащила из розовой сумочки маленькую коробочку, в какой хранят драгоценности, и протянула ее девочке.
— Это что? — Наденька открыла коробочку и замерла.
На синем бархате лежали тончайшей работы сережки: два полых золотых шарика размером с большую смородину, от каждого тянулась тоненькая золотая цепочка к замочку, который должен держать сережку в ушке... А каждый замочек этот был из зеленого камушка в форме листочка!
— О! — от восторга девочка ничего больше не сумела промолвить.
— Какая прелесть! — воскликнула Наденькина мама. — Но это такой дорогой подарок!..
Но она не успела отказаться, как ее перебила розовая старушка:
— Мне их не носить: они — девичьи! Я думаю, они тебе будут к лицу, Надежда!
На следующее утро Наденька проснулась раньше мамы, подбежала к зеркалу и сразу поняла: она теперь не просто девочка, которую зовут Надя.
А почему? А это потому, что вчера ей подарили сережки.
И не простые какие-нибудь сережки, а такие красивые, прямо волшебные. На золотой ниточке — кружат и колышутся золотые шарики, расплескивая кругом крохотные солнечные зайчики...
Вот поэтому она теперь не просто девочка, а Загадочная Красавица! И зеркало это подтверждает!
А каждая Загадочная Красавица желает видеть у своих ног благородного рыцаря.
Наденька отошла от зеркала, поглядела в окно и засмеялась: ясное дело, Благородный Рыцарь живет в доме напротив на семнадцатом этаже!
Мы снова сидели на террасе Воздушного Замка.
Светился огромный экран.
— Ну, не будем подглядывать за девочкой! — улыбнулась Фея и откинулась на спинку кресла-качалки.
Через соломинку она медленно потягивала волшебный нектар.
— Как мне жаль Наденьку!.. — огорчилась я. — Она не станет доброй волшебницей, она не научится творить чудеса...
— О, милая моя! Не сожалей! Феей быть ой как непросто! Живешь тысячу лет, а поколения вокруг тебя осыпаются, как осенние листья! Только подружишься — глядь, а друга уже и нет!.. — с горечью сказала она. — Кроме того, я не имею права, не хочу разлучать ее с матерью... Наденька без матери будет тосковать, а мать без нее просто умрет! Ты видела, как они привязаны друг к другу?.. Да, феей она не станет, зато она проживет свою единственную жизнь полноценно, в трудах, заботах, в счастье и радости!
Мы помолчали.
— За долгую и счастливую жизнь Наденьки! — подняла я хрустальный бокал с чудным вином из винограда, выращенного на чистых утренних росах острова Ланцеротте.
— У меня будет другая ученица, смену ведь надо готовить — никуда не денешься! — решительно сообщила Фея.
— Кто она? Ты уже знаешь? — оторопела я от неожиданности.
— А сама взгляни! — и она взмахнула Лазуритовой палочкой.
И опять вдруг засветился волшебный экран...
...А через миг мне показалось, словно я стою на влажной ночной улице.
Впечатление было таким сильным, что я ощущала на щеках капли недавнего дождя, изредка стекающие с мокрых листьев огромной липы, под которой я стояла. Пышная крона дерева закрывала меня от уличного фонаря, и меня нельзя было рассмотреть в густой тени. Я поняла, что так было зачем-то нужно, чтоб меня не видели, и стояла, затаившись.
Улица была пустынна. Изредка мимо проскакивали легковушки, с шумом расплескивая лужи, оставшиеся после ливня
Остановка троллейбуса на другой стороне была ярко освещена, но и там в эту глухую ночную пору никого не было. Я все стояла и терпеливо ждала, сама не зная чего...
Проезжающая мимо белая новенькая машина, взвизгнув тормозами, вдруг резко остановилась. К рулю приникла молодая девица, я ее хорошо рассмотрела. Она сидела неподвижно. Мне показалось, что она плачет.
Потом она распахнула дверь со стороны водителя, выскочила из машины, обежала кругом, распахнула другую дверцу, осторожно вытащила с заднего сиденья какой-то сверток и, скользя по влажному асфальту на высоких шпильках, потащила его, прижав к груди, к троллейбусной остановке.
Мне показалось, что это ребенок, завернутый в одеяльце... Но я не была уверена в этом.
Молодая женщина положила сверток на скамью под навесом, всхлипнула, повернулась и бросилась к машине. Словно боясь раздумать, тут же послала машину вперед...
На зеленый со стрелкой сигнал светофора автомобиль повернул направо и скрылся за углом...
Я стояла, не двигаясь, пока не услышала в тишине теплой ночи слабый плач младенца. Значит, там, на скамейке троллейбусной остановки она оставила все-таки ребенка?!