Фея пружиной свернула радугу, и она вся исчезла в ее ладони. Она подбежала к распахнутому окну парадного зала, перевесилась через подоконник и, с силой выбросив руку вперед, раскинула радугу над Лужниками и Москвой-рекой.
И в эту минуту тысячи москвичей, как один, подняли восхищенные взоры к чистому небу, в котором изогнулась широкой аркой радуга.
А дети прыгали от радости, тыкали пальцем в небо, считая, все ли семь цветов в ней и проверяли так ли они расположены?
— Каждый — Красный, охотник — Оранжевый, желает — Желтый... знать — Зеленый, где — Голубой, сидит — Синий, фазан — Фиолетовый! Ура! Правильная радуга! — весело кричали малыши и учили порядку цветов в радуге мам и пап.
— “Каждый Охотник Желает Знать, Где Сидит Фазан”, — повторяли вслед за детьми папы и мамы.
А мы с Феей тоже глядели в небо, и она, любуясь сотворенным ею чудом, смеясь, повторяла:
— Нет, уходить в отставку мне рановато! Преемница нужна!
Никогда нельзя было угадать, какое волшебство она сейчас совершит.
Например, в один безумно жаркий летний день она взмахнула своей Лазуритовой палочкой и во всех закрытых спортивных залах Москвы появились искусственные ледовые арены.
Начальники этих катков за голову схватились: они совершенно не понимали, как это произошло! А потом сообразили, какую выгоду могут получить, и немедленно стали продавать билеты всем желающим покататься на коньках среди жаркого лета.
Сначала в залы набежала детвора. (Не у всех же дачи есть, и не все родители смогли в лагеря или в деревню детей отправить!) Потом потянулась молодежь, а потом и спортивные старики и даже молодые бабушки.
Билеты стоили дешево, и было так хорошо сначала всласть покататься, а потом, отдыхая, сидеть на трибунах в прохладном зале, пить квас, “Чебурашку” или Кока-колу, лизать мороженое, а потом снова скользить на коньках...
Многие на этих ледовых аренах ухитрялись целый день проводить, потому что на улице такая жара стояла в это лето, что дышать было нечем.
Тут завязывались новые знакомства, возникали новые дружбы, кто-то с кем-то ссорился, кто-то наоборот мирился, а несколько молодых пар подали заявления в ЗАГС и стали готовится к свадьбе.
Фея радовалась и даже в ладоши хлопала, видя какое удачное чудо она сотворила.
Но недолго музыка играла. Начальники быстро сообразили, как можно извлечь максимум пользы для себя. Они вскоре повысили цены на билеты. А потом догадались, что половину денег они могут вообще в банк не сдавать, а себе присваивать... Поэтому взяли и еще цену повысили!
В результате дети, студенты и старики уже не могли покупать дорогие билеты, а богатых людей в такую жару в Москве не удержишь — они все уже давно на Канары улетели, и поэтому крытые катки опустели...
— Ах, люди! Ну, что за мошенники! Такое чудо испоганили!
Фея рассердилась. Искусственный лед испарился. А начальники-воры куда-то исчезли. Говорили, правда, что их посадили в тюрьму, но я в этом не очень уверена.
— А ты можешь сделать так, чтоб все были честными? — спросила я.
Фея вздохнула:
— Это даже мне не под силу...
Она хотела еще что-то добавить, но не успела.
Сзади нас раздался голос:
— Вот-вот! Стоит ли после этого дружить с людьми и помогать им?!
Я обернулась. Сначала никого не увидела, а потом...
...Как-то совсем ниоткуда, ни из чего, перед нами появилась высокая стройная красавица с пронзительным взглядом черных глаз на бледном прекрасном лице, пышные черные локоны ее спускались до плеч, а чтоб они не падали на лоб и лицо, их поддерживала золотая диадема, усеянная драгоценными каменьями...
Я уже начала привыкать к чудесам и хотела протянуть руку красавице. Но нечто — очевидно, интуиция! — помешало мне радостно приветствовать неизвестную гостью: что-то опасное чудилось в ней. Какая-то неведомая угроза исходила от нее...
Фея встретила ее сурово:
— Зачем пожаловала?
— Проведать! Тем более, что мы сто лет не виделись...
— И еще бы сто лет не встречаться! От тебя так и жди каверзы!
— Странно!.. — засмеялась гостья. — Мы ведь в родстве!.. А родню так не приветствуют!
— Уходи! — спокойно сказала Фея.
— А, может, я ревную?.. Противно мне, сестрица, как ты с этой гусыней-подружкой вино драгоценное попиваешь!.. — она повела рукой в мою сторону. — Люди! Ничтожества! — хихикнула она насмешливо. — Ты их любишь больше, чем свою родню. То Шекспиром восхищалась, то у Сезанна уроки живописи брала, с Колумбом зачем-то потащилась путешествовать, кого-то с риском для себя спасала!.. А уж о твоей дурацкой необъяснимой любви к Москве и москвичам и говорить нечего!..