Теперь она даже подняться на лапы не смогла – так много сил потеряла от ран. А спустя несколько мгновений в ее тело опять впились противные железные штуки. А Моа не могла даже кусать их, и только тихо мяукала от боли…
В какой-то миг она подумала, что они так скоро убьют ее, но почти сразу поняла, что штуки больше не ранят ее. А в следующее мгновение почувствовала близость Травинки – внутренне, как до этого, очень давно, поняла, что должна быть с ней. Девочка, появившись словно из ниоткуда, крепко обняла ее, и Моа подняла голову, посмотрев в ее лицо. А Травинка шептала что-то, полным боли и сожаления, голосом, гладя ее по спине, а потом, чуть отстранившись, внимательно посмотрела на Моа. Легко прикоснулась к двум свежим ранам…
Моа ожидала почувствовать боль, приготовилась ее сдержать. Но боли почему-то не было, вместо этого ей стало лучше: кровь из ран текла все слабее, уменьшилась застарелая боль, и словно из ниоткуда в ее теле появились силы. И даже когда Травинка отняла руки от тела Моа, необычные ощущения не исчезли.
«Она обладает удивительной силой,- подумала Моа, едва видя, как Травинка разговаривает со злым человеком в красном,- просто приложила свои руки к ранам, а мне стало намного лучше!»
Тут она поняла, что перед ней тот самый человек, из-за которого ее кололи пиками, и, встав на лапы, угрожающе оскалилась, зарычав. Травинка обернулась к Моа, улыбнувшись, и, сказав злому человеку несколько слов, снова присела возле барса. Она заговорила с ним тихим, ласковым голосом, с нотами мольбы, и барс понял, что она не хочет, чтобы он нападал на злого человека в красном и других людей.
Удивившись этой просьбе (по мнению Моа, всех злых людей нужно было загрызть, или, хотя бы, серьезно ранить), Моа лизнула девочку в щеку. И пошла следом за ней, наконец, выйдя из штуки наружу. Небольшая боль и слабость в теле еще оставались, но идти вровень с Травинкой Моа могла.
Вместе они пошли вниз по тоннелям, и вскоре очутились снова в степи. А Моа чуяла, что позади них идет много злых людей, от которых шел запах оружия и крови, и большинство из них ехали на тех самых странных животных. Людей было так много, что Моа и Травинке пришлось ждать, когда все они выйдут из «муравейника», и за это время Моа умылась, очистив свою шкурку от крови, и зализав самые свежие раны. А после, когда девочка опять пошла вперед, присоединилась к ней.
Они шли так очень долго, и злые люди следовали за ними. Моа радовалась тому, что ей становится все лучше (слабости в теле почти уже не осталось). А вот Травинка начала выбиваться из сил, но все равно продолжала идти вперед, не замедляя темпа, словно брала силы из воздуха.
И только когда вокруг них начало темнеть, Травинка остановилась, и вместе с ней все злые люди. Моа сразу же отправилась на охоту, и, поймав нескольких крупных грызунов, отправилась обратно – туда, где злые люди зажгли множество маленьких огней, и чувствовался запах жареного мяса. Травинка встретила ее возле самых крайних огней, улыбнувшись, и Моа пошла с ней туда, где девочка решила спать.
Следующие два дня они тоже шли вперед от восхода солнца до темноты. И, как поняла Моа, возвращались обратно к горам – их гряды возникли на второй день, и начали постепенно приближаться, увеличиваясь. Моа уже перестала чувствовать даже самую малую боль в местах ран, не было и слабости. А вот Травинка все больше с каждым днем слабела – не столько от усталости, сколько от голода.
Моа как-то увидела, с какой жадностью девочка съела маленький кусок какой-то еды, который ей бросил один из злых людей, видела, как Травинка смотрела на огни, откуда шел запах жареного мяса – тоже с жадностью, и с грустью. Поэтому барс чувствовал злость на злых людей, морящих девочку голодом, и очень хотел наказать хотя бы нескольких из них. Но Травинка каждый раз, когда Моа скалилась на проходящих мимо людей, успокаивала ее ласковыми прикосновениями и словами, и от этого Моа поняла, что девочка не даст ей тронуть даже одного злого человека. Поэтому, чтобы утешить девочку, лизала ей руки и лицо, прежде чем они ложились спать.
На третий день их подняли засветло. Моа, проснувшись, увидела, как злой человек разбудил Травинку грубым ударом в спину, и от этого в ее глазах показались слезы. Моа почти кинулась на этого человека, но девочка сжала ее в объятиях, что-то горячо шепча, и из глаз ее капали горячие слезы. А барс недоумевал: почему Травинка не дает ей наказать плохого человека, а терпит боль, заставляя ее бездействовать?
Они вышли вскоре, и шли теперь быстрее, чем вчера. Травинка едва выдерживала общий темп: шла спотыкаясь, тяжело дыша, игнорируя попытки Моа взять ее к себе на спину.
Наконец, горы приблизились вплотную, и все злые люди остановились. Травинка только села на землю, передохнуть, но тут вперед вышел человек в красном, что-то приказав девочке. Она обреченно поднялась на ноги, и пошла к горе. Начала забираться на нее…. Но сразу съехала обратно, чему Моа не удивилась. Но злой человек в красном продолжал ее заставлять идти в гору, и Травинка была вынуждена делать одну безуспешную попытку за другой. Потом, в какой-то момент, генерал что-то сказал, и девочка, отчаянно вскричав, загородила Моа. А после начала что-то говорить с болью в голосе.
Но злой человек не знал жалости – подняв Травинку за волосы, он начал что-то ей говорить. Моа почти кинулась на него, но путь ей перегородили несколько человек с длинными, острыми на концах, палками. Она начала грызть одну палку, а острия других уперлись в ее тело, причиняя небольшую боль. Но сквозь эти палки она увидела, как злой человек в красном швырнул Травинку на камень, и начала с удвоенной яростью бороться с палкой.
Но вдруг услышала грохот камней – с горы шел камнепад. Все злые люди тут же побежали назад, а Травинка метнулась к Моа, сжав ее в объятиях. Моа закрыла глаза, думая, что их засыпет, то и дело, чувствовала катящиеся мимо камни. Но, ни один из них так и не упал на барса и девочку, а вскоре Моа поняла, что грохот прекратился, и, ощутив, что руки Травинки разжались, оглянулась. Вокруг на большом расстоянии лежало много-много камней, под которыми исчезли все злые люди. Девочка поднялась на ноги, закашлявшись от пыли, и, повернувшись к горе, что-то сказала. А потом вместе с Моа направилась обратно к степи, по большим булыжникам.
Моа, то и дело, чуяла кровь, поэтому, принюхиваясь к тому или иному камню, мимо которого проходила, была готова наброситься на злого человека, если он вдруг выберется из-под завала. Но ее опасения не оправдались – видимо, все злые люди были похоронены под камнями – и Моа ступила на траву. Ей пришлось подождать Травинку (девочка шла по камням гораздо медленнее барса), после чего они вдвоем неспешно направились вперед.
Теперь они могли идти гораздо медленнее, Травинка стала останавливаться, едва ей становилось тяжело идти, а в это время Моа либо охотилась, либо сидела рядом с ней. И хотя темп их передвижения становился все медленнее, Моа не винила в этом девочку, зная, что она очень устала, и помнила, как Травинка налетела на камень от удара злого человека.
Так прошло два дня. Моа удивлялась, как Травинка может идти дальше, даже и медленно – судя по ее виду, она так ничего не нашла себе поесть за это время. Весь день она делала остановки, пройдя совсем чуть-чуть, и уже под вечер, едва продолжив путь, повалилась на землю. Моа решила покормить ее одним из грызунов, и, поймав его, принесла девочке. Она повернула голову в сторону грызуна, и погладила Моа, благодаря ее. Но есть его не стала – покачала головой, что-то сказав при этом.
Моа поняла, что она не жареное мясо не будет есть, и сама съела добычу. А потом задумалась – где же найти девочке еды? Обычно она срывала плоды с деревьев в лесу, значит, ей нужен лес.
Решив так, Моа начала тыкаться носом в тело Травинки, надеясь, что она догадается, чего она хочет, и заберется на ее спину. Девочка поняла это, хоть и не сразу, и начала забираться к Моа на спину. Это отняло у нее много сил, заняло много времени, но вот она оказалась у Моа на спине, и прочно обхватила ее за шею. И барс помчался вперед, принюхиваясь, то и дело, и слыша шепот девочки.