Кстати, им тоже снятся сны. Даже машинам, хотя есть у меня подозрение, что под оболочкой из металла и пластика частенько скрывается живая плоть... или то, что от неё осталось. Их эмоции притуплены, их память оскоплена, однако и в их убогих мозгах достаточно места для пары-тройки сновидений. Куклам снятся сны - я точно знаю. Это сны разума, запертого в искалеченном теле. Самые страшные из тех, что я видела. От них становится физически плохо, словно мучительная судорога сводит всё твоё тело. И я не знаю, как им помочь... по крайней мере пока что.
Я открываю глаза, и отголоски чужих видений медленно тают вокруг меня. Офис, загородный дом, заоблачные горные вершины, синий океан, побережье в шторм, руины древнего города, лица людей, оттенки желаний и чувств, переплетения чьих-то тел в акте любви, либо же смертельной борьбы, теплота старых воспоминаний, тревога видений будущего. Я медленно разгоняю эту пелену, я осматриваю свой скромный улов, свои Граали, один интересней другого, но сегодня я не решаюсь выдернуть какой-либо из них в реальность - я возвращаю всё на место.
Я сажусь на кровати, мои крылья растаяли, я кутаюсь от холода в мокрые от пота простыни. Я закрываю глаза и прощупываю мир вокруг. Вот он - очередной охотник. Долго шёл по следу или, почуяв мой сегодняшний порыв, прибежал на огонёк? Определённо, он человек, и он излучает такую опасность, что я боюсь дышать, как будто это поможет мне спрятаться.
Он стоит за дверью, и слабый замок уже поддался ему. Он заходит в комнату и смотрит на меня. В его руках оружие, название которого мне неизвестно. В его глазах потусторонний огонь, и я сразу же узнаю сородича. У него тоже дар, хотя и не такой, как мой. Он ограничен, он ищейка, боец, ловчий. Его умения скромны по сравнению с моими, но они же и отточены до остроты боевых клинков. Такие, как он, самые опасные, и я не раз терпела поражение, пытаясь сопротивляться. От таких только бежать, но бежать-то надо было раньше.
- Не пытайся заморочить мне голову, - говорит охотник. - Ты хороша в этом, как мне говорили, но я сразу же пойму - и дам отпор. А потом... - он со значением покачал стволом своего диковинного оружия. - Мне не хотелось бы применять силу. Просто протяни руки, и я скую тебя.
Я видела, чем они связывают подобных мне. Эти путы не столько свяжут меня, сколько ослепят мой разум, блокируют мой дар. Умные люди создавали десятки таких устройств, самых разных видов и форм, работающих явно и тайно. Всё, чтобы сковать меня и прочих бедолаг.
Мне не сбежать от него, и не победить. Я помню, каково это - ковылять, словно раненая птица, цепляясь за жизнь, надеясь на чудо. Однажды это чудо мне помогло, однако нельзя же рассчитывать, что рыцарь на сверкающем авто появится и в этот раз. А если нет рыцаря - может быть, найдётся дракон?
Охотник собран, напряжён и готов к отпору, его не застать врасплох. Мне не взломать его разум достаточно быстро - он успеет нажать на спусковой крючок. Но это, наверное, и не понадобится. Я ведь щедрая Фея, я хожу по миру снов и делюсь его плодами с людьми, хотят они этого или нет.
Я закрываю глаза и тянусь в сон, пока моё тело пятится к стенке. Охотник спокоен. Его взор ограничен, он не смотрит в мир грёз, не видит таящихся там диковин и опасностей. Поэтому он совершенно не готов к тому, что я достаю оттуда.
Клубок кошмаров врывается в его разум, словно таран. В нём смешались образы чудищ и катастроф, предчувствия беды, страхи, боль, неуверенность, и всё это настолько реально, что даже яркий лунный свет не может прорвать завесу мрака, окутавшую комнату. Взломать сознание, лишить воли, заморочить - ха! Я просто врываюсь в его голову на самосвале, полном ужаса и отчаяния, и когда он всё-таки стреляет в меня - ему от этого уже нет никакого толка.
Я прихожу в себя медленно, рана от странного оружия словно не хочет закрываться, но мне такое не впервой, и мой дар снова вытаскивает меня с того света. Когда я нахожу в себе силы встать и переодеться, я бросаю взгляд на охотника - тот лежит на полу, хватая ртом воздух, и я слышу, как яростно бьётся сердце в его груди и столь же яростно бьётся разум в тисках кошмара. Мне даже кажется, что тот клубок эманаций, который я швырнула в него, был живым, агрессивным и очень голодным. Но так ведь не бывает. Не бывает?
Я смываю кровь и одеваюсь. У меня нет сил, чтобы сплести себе одежду из ткани мира грёз, и я довольствуюсь тем, что было у меня с собой. Я выхожу из комнаты и, перешагнув через тело, иду к выходу, но останавливаюсь на самом пороге. Я смотрю на этого беднягу, и мне становится совестно. В конце концов, он такой же слуга, как и те, кто держал меня в моей старой клетке. Он вряд ли достоин моей ненависти.
Я подхожу к стене и снимаю с неё щит и меч, которые верой и правдой служили одному юному рыцарю. Они сияют так же ярко, как и в первый день нашей встречи, ведь рыцарь так искренне верил в их силу. В зыбком мире грёз редко попадается что-либо настолько постоянное. Я склоняюсь над охотником, погружая щит и меч обратно в ткань сна, словно подаю утопающему спасательный круг. Теперь у него есть шанс, большего я не дам - я не настолько глупа, чтобы спасать его своими силами. Мне пора, пока не пришли другие.
- Не благодари, - говорю я ему, прикрывая за собой дверь.
На улице прохладно, хотя ночь только начинается. Несколько знакомых ночных бабочек устало приветствуют меня - бедные феечки без крыльев и рыцарей. Я киваю в ответ и ухожу, погружаясь в темноту и шум мегаполиса, который не засыпает даже в самый поздний час. Я прощупываю пульс города и иду, куда глаза глядят. Мир грёз подождёт, а я подыщу себе новое местечко, где можно будет вдоволь выспаться, блуждая дорогами чужих фантазий. До следующего охотника.