— Я пытаюсь сосредоточиться, — сказала Тэмсин, стягивая с него сапог. — Вся хитрость в том, чтобы на мое платье не попала грязь.
— Можешь сосредоточиться, не возражаю, — пробормотал он, наконец обретя голос и продолжая разглаживать тонкий, как паутинка, материал на ее пояснице. — Уверен, под этим полагается что-то носить.
— Все зависит от того, куда надеваешь платье, — сказала она, вздыхая от напряжения, пока наконец и второй сапог не последовал за первым.
— Ну вот! — Она бросила его на пол и оглядела плоды своих трудов.
— А теперь я сниму с тебя мундир, а потом принесу стакан вина и копченую устрицу.
— Чуть-чуть попозже, — попросил он.
— Конечно, — послушно согласилась Тэмсин. — Все будет так, как ты скажешь.
— Теперь я все расслышал, — заметил Джулиан с улыбкой. Какую бы игру она ни затеяла, он был более чем счастлив играть вместе с ней. Он пошевелился, обнял ее за талию и, заставляя неподвижно сидеть на месте, другой рукой начал ее ласкать, и это продолжалось до тех пор, пока он не услышал слабый вздох. Наконец он отпустил ее.
— Мне не хотелось бы порвать это роскошное девственное одеяние, — сказал он. — По крайней мере пока, — добавил Джулиан, подумав. — Поэтому лучше тебе встать.
Тэмсин соскользнула с его колен и оправила платье:
— Как вам угодно, милорд.
Она приблизилась к столу и налила вино. Потом подала ему стакан вместе с блюдом копченых устриц и с застенчивой улыбкой снова уселась к нему на колени. Поднесла сосуд к его губам, потом стала класть в приоткрытый рот устрицы — одну за другой.
— Они тебе нравятся?
— М-м-м. — пробормотал он с полным ртом, не чувствуя вкуса, отвлекаемый от еды весом ее легкого тела, запахом кожи, этой невероятно застенчивой улыбкой, обманчивой чистотой светлых кружев.
— Думаю, эта игра мне понравится. Ее глаза широко раскрылись, будто он оскорбил ее невинность.
— Игра? Это не игра, милорд. Мне просто хочется доставить вам удовольствие. Я хочу делать все, что приятно вам.
Она снова поднесла вино к его губам. Потом, прежде чем поставить стакан на стол, отхлебнула глоток.
Она угнездилась на его коленях и уютно свернулась, прижавшись к его груди, тело ее было изогнуто и приняло такое же положение, как и его собственное.
Она походила на маленькую птичку: он слышал, как бьется ее сердце у его груди. Хрупкая, ранимая… И не важно, что на самом деле она совсем не такая. Не имело значения, что он знал ее злой и не идущей на компромиссы, бурной в гневе и необузданной в страстях. В эту минуту она являла собой образ сладостной невинности и сводила его этим с ума.
Он поцеловал бьющуюся на горле жилку, и ее тело чуть изменило положение. Это было едва заметное движение, которое, однако, вызвало бурю в его сердце. Ее голос казался музыкальным, когда она шептала ему на ухо нежные слова любви и страсти, и прошла целая минута, пока он понял, что шептало это невинное и хрупкое существо, обволакивающее его пеленой своего очарования. В ее словах не было ничего трогательного и целомудренного. Это были жадные и требовательные слова земной страсти и желания, которые на мгновение ошеломили его своей неприкрытой чувственностью и бесстыдством и смутили до глубины души еще и потому, что слетали с нежных уст этой застенчиво улыбавшейся девушки.
— Ты сирена, — прошептал он голосом, прерывающимся от желания.
Она куснула его за губу. Это было нежное покусывание, способное разбудить самые неистовые страсти. Глаза ее были закрыты. Она снова пошевелилась, все еще сидя у него на коленях, на этот раз намеренно.
— Подними юбку, — потребовал он. Теперь его голос был хриплым от желания.
Она послушно приподнялась и подтянула юбку. Тонкие пальцы расстегнули его пояс, и его мучительно напряженная плоть вырвалась на свободу. Он схватил Тэмсин за талию и посадил на колени, спиной к себе…
Тэмсин судорожно вздохнула, ощутив это властное вторжение. Все ее существо захлестнуло горячей волной наслаждения. Он с силой держал ее, его пальцы впивались в нежную плоть, и они оба закружились в вихре этого пожара, который разрешился таким взрывом внутри ее тела, что ей показалось — она распадается на части, и она услышала за спиной стон, и с ним было то же самое.
В камине потрескивал огонь, горела свеча. Джулиан медленно возвращался к реальной жизни, к этой комнате. Тэмсин лежала, прильнув к его груди, слабая и невесомая, как раненая птичка.
— Волшебница, — сказал он со слабым смешком, когда наконец обрел дар речи.
Тэмсин слабо улыбнулась.
— Я могу играть разные роли, милорд полковник.
— Разве я этого не знаю? — Он поцеловал ее в золотистую блестящую макушку.
— А теперь я хочу, чтобы ты еще покормила меня устрицами.
— Я здесь только для того, чтобы служить вам, милорд, — сказала она смиренно, соскальзывая с его колен. — Ваше слово — закон для меня.
Джулиан с наслаждением потянулся, и на его губах заиграла ленивая улыбка.
— Мне кажется, тебе придется выполнить много приказов, Лютик. Я предвкушаю долгую ночь.
Ночь и в самом деле оказалась очень длинной, и Тэмсин удалось урвать для сна не более получаса, когда ее внутренние природные часы разбудили ее как раз перед рассветом. Джулиан крепко спал, растянувшись на животе рядом с ней, на белой подушке выделялась ярким пятном густая копна его рыжевато-золотистых волос.
Она выскользнула из постели, слегка, чтобы не потревожить Джулиана, откинув одеяло. Бесшумно, не задев, миновала полог и оказалась в темной комнате. Тэмсин привыкла передвигаться ночью, и потому ее глаза быстро приспособились к темноте. Остатки пира все еще стояли на столе, а тяжелая мебель была сдвинута с мест. Торопливо натягивая бриджи, она улыбалась своим воспоминаниям. Приказы полковника подчас требовали изрядных гимнастических упражнений.
Через пять минут она уже была готова и сидела за секретером. Она писала Джулиану записку. Ел во что бы то ни стало требовалось придумать убедительную причину своего внезапного, безмолвного, ночного отъезда. Возможно, он не стал бы настаивать на том, чтобы вернуться с ними назад в Корнуолл… Но все-таки такая опасность существовала. А ей было совсем ни к чему, чтобы он оказался поблизости, когда она будет выяснять отношения с Седриком Пенхэлланом.
"Милорд полковник!
Нам необходимо вернуться в Корнуолл — за Хосефой и сокровищами. Кроме того, у Габриэля там остались кое-какие дела. Ждите нас через две недели, считая с сегодняшнего дня. Знаю, что в Лондоне у вас есть дела, и потому не хочу вас отвлекать, не хочу, чтобы вы нас сопровождали. Итак, через две недели, считая с этой минуты, я буду снова к вашим услугам и стану покорно выполнять все ваши приказы. Целую (Бесо)".
Она внимательно перечитала записку. Этого было достаточно, это должно было возыметь действие. Если он рассердится, что она исчезла так же быстро, как и появилась, то она сумеет с ним помириться, когда вернется. По крайней мере, пока они будут в разлуке, у него будет что вспомнить.
Она свернула бумагу и с легкой улыбкой перевязала ее бархатной лентой цвета слоновой кости, которую он в последний раз видел на ее волосах. Потом на цыпочках вернулась к постели и осторожно положила записку рядом с подушкой, у самой его головы.
Джулиан что-то пробормотал во сне и перевернулся на спину. Теперь он лежал, широко раскинув руки. Тэмсин боролась с искушением отвести с его лба непокорную прядь и прижаться губами к широкому лбу. Но он спал, как солдат, и она знала, что даже легчайшее прикосновение разбудит его.
Она неслышно удалилась из комнаты и поспешила вниз по лестнице, через погруженный в тишину и темноту дом, в библиотеку, располагавшуюся в тыльной его части. Она вспрыгнула на подоконник невысокого окна, перелезла через него и оказалась на мягкой и влажной земле, Габриэль ждал ее у конюшен, держа Цезаря за уздечку. Он приветствовал ее кивком головы.
— Все в порядке, малышка?
— Все хорошо.
Тэмсин вскочила в седло. Через пять дней они должны были добраться до Тригартана. Ее встреча с Седриком будет продолжаться не более часа или двух. Лошадям потребуется день передышки. После этого они вернутся, и она сосредоточит все свои силы на осаде бастиона по имени полковник лорд Джулиан Сент-Саймон.