- Я не Марта, я не Марта, я не Марта!
'Морта,- молчаливо соглашалось зеркало, терпеливо отражая метавшуюся по кровати безумицу.- Морта'...
Старшая Нора долго собирала разбитые цветы. Пересаживала, пыталась выходить. Получалось у неё не очень хорошо. Фиалки на веранде слабели, цветоносы покрывались ржавыми пятнами, облетали, а за ними загнивали и отмирали корни. Смерть неотвратимо распространялась по дому, захватывая всё новые и новые жертвы. Словно вспышка дочернего безумия не исчезла бесследно, но тяжелыми волнами расходилась теперь от эпицентра по всему дому, накрывая всё живое удушливой агонией.
В город пришёл мор.
Какое-то новое поветрие, не знакомое науке старого Эвана. Умирали мужчины, умирали женщины, умирали дети. Наконец установлена была причина: болезнетворный яд несли подземные воды, питавшие колодцы и главную реку города. Обезвредить яд не удавалось, хотя поиски противоядия велись и днём и ночью. По указанию врачей горожане искали новые источники, свободные от яда. Находили, но мало и далеко. А отравленные засыпали алхимическими препаратами и забрасывали землёй.
Город погибал, задыхаясь в лихорадочном жару.
И тогда доктор Эван вспомнил о виденном когда-то в далёкой юности: о саде дома Нора, огромном саде, заполненном фиалками и с единственным старым деревом в глубине. Корявый ствол, свидетельствовавший о нелёгкой жизни, встал перед глазами ясно и чётко, как на мгновенной фотографии. И там, возле ствола, среди вылезших наружу громадных корней...
... Родниковая вода была чиста и хрустальна. В тишине, стоявшей над садом и деревом, она струилась совершенно бесшумно. Три истока питали родник, три говорливых водопадика, сбегающие по могучим корням. Доктор Эван педантично исследовал каждый, методом, изобретённым когда-то им же самим.
Старшая Нора безмолвно стояла рядом. Она держала на руках крошку Десиму, плоть от плоти своей, дочку обезумевшей Марты и похороненного год назад Эвана-младшего. Год прошёл в жарком сумасшествии, целый год мелькнул как единый выдох. Оглянись, и ужаснёшься ненасытной быстротечности времени. Если ещё не утрачена способность оглядываться, конечно...
Доктор Эван не замечал малышку и, по правде говоря, не видел хозяйку. Он обнаружил яд! Один из маленьких истоков нёс в себе хорошо знакомую взвесь, и взвесь эта, вливаясь в общее русло, уходила под землю, к городу, .
Надо перекрыть смертоносный ключ! Уничтожить его, извести, засыпать. Доктор Эван торопился в клинику, - поделиться открытием с коллегами, организовать спасение. Он не видел, не мог видеть, как старшая Нора аккуратно перенесла несколько горшков с фиалками в комнату утратившей разум дочери. Туда, где сошедшая с ума Морта легко разобьёт их...
Мягонькие пальчики гладили листья, и лепестки цветоносов тянулись за ними, не желая расставаться. Маленькая Деси охотно возилась с бабушкиными цветами. В её по-детски пухлых ладошках словно бы светилось жаркое солнышко, питавшее растения не хуже живой воды из хрустального источника. А старшая Нора спешила передать наследное мастерство.
Отравленный ключ окружили фиалки, крепкие и мощные. Не многие из них могли похвастаться долговечностью. Как один из учеников Эвана, прививший себе смертельную болезнь, чтобы испытать спасительное лекарство. Мор отступил, но он будет возвращаться раз за разом, меняя обличия. Война, наводнение, эпидемия... Год за годом будут откупаться от бедствий люди. Кто чужими жизнями, а кто и своей. Пока не исцелена причина...
Каждый новый день неумолимо вёл старшую Нора к финальной черте. Подрастёт Деси, и подарит жизнь собственной крошке. Вместе они уж как-нибудь присмотрят за скорбящей разумом Мортой.
И за городом.
И за миром.
Придёт срок и Деси сама станет бабушкой.
Время вернётся на круги своя с рождением новой Морты.
А пока...
Пока неплохо бы им обеим испить чаю на открытой всем ветрам веранде...
2014 г