Бабушка Оля к новой жене сына относилась сдержанно – впрочем, и к прежней его жене, Таниной маме, тоже относилась весьма прохладно.
Лиля сразу, в первый же вечер, подружилась с Таней и стала приглашать ее в гости. Таня смущалась, отводила глаза и лепетала в ответ что-то невразумительное – про уроки, про музыкальную школу, про кружок рисования. Но упорная Лиля настояла – впереди были зимние каникулы, и они собрались на дачу.
Дача, по словам Лили, была «сногсшибательная» – огромная, теплая, с двумя каминами и голландскими печками, чугунной ванной и густым хвойным лесом за окном. Таня подумала и согласилась. Бабушка Оля еле заметно вздохнула и качнула головой – было непонятно, рада она этому обстоятельству или не очень.
А вот мама, как ни странно, обрадовалась.
– На все каникулы? – переспросила она. – На десять дней? Так как же здорово, Танька! А я-то все голову ломаю: куда тебя деть?
Как это – «деть»? Вот еще новости! Тане стало обидно – словно ее пристраивали, как какую-то вещь.
Занятия закончились двадцать шестого декабря, и до отъезда оставалась почти неделя. Таня сидела дома одна и решала – стоит ли делать подарки новой родне? Папу почему-то она тоже причислила к новой родне – вместе с новой женой.
К Новому году, Двадцать третьему февраля и Восьмому марта она всегда делала подарки – разумеется, своими руками. Вышивала на пяльцах, делала аппликации, рисовала или выжигала зверей или цветы на фанерной дощечке.
Мама и бабушка Оля подарки хранили – мама в ящике комода, бабушка в коробке от обуви. Тане это было приятно.
Долго думала и решила – Лиле, папиной жене, она свяжет шарфик. Нашла в маминых закромах клубок синей шерсти и за три дня связала недлинный и узкий шарф. К краям привязала маленькие белые помпоны. Шарф она убрала в свой шкаф – ей показалось, что маме будет не очень приятно, что она так расстаралась для новой жены отца.
С папой было проще – выдумывать что-то особенное ей не хотелось, в глубине души жила на него обида. Купила открытку и подписала: «Дорогой папа! Желаю тебе здоровья и успехов в работе. Твоя дочь Таня Светлова».
А маме давно, месяца два назад, был куплен на сэкономленные от завтраков деньги маленький флакончик рижских духов. Подружка Светка Жукова уверяла, что духи замечательные.
Тридцатого с самого утра Таня была готова – в старую спортивную папину сумку сложила одежду, теплые носки из грубой, колючей шерсти, белье, зубную щетку и несколько книг. На дне сумки лежали синий шарфик с белыми помпонами и открытка. Таня сидела у себя в комнате и рисовала. Ждала папиного звонка.
Мама носилась по квартире, что-то мурлыкала себе под нос и, кажется, была совершенно не расстроена скорым отъездом дочки.
Тане это казалось немножечко странным. Она даже поинтересовалась:
– Мама, а ты не обиделась? Может быть, я никуда не поеду?
Зоя Андреевна слегка покраснела и слишком торопливо начала отговаривать Таню от подобной жертвы:
– Ну что ты, доченька! Ко мне придут тетя Лена, тетя Маруся – я совсем не буду одна!
Мама пекла большой слоеный торт, резала салаты и начиняла утку кислыми яблоками.
Тане вдруг совершенно расхотелось уезжать – дома было тепло, знакомо, уютно. В комнате стояла маленькая елочка, наряженная накануне. На карнизе горела гирлянда разноцветных лампочек, с кухни доносились приятные запахи, и здесь был дом и мама. Здесь был свой двор за окном, телефон и подружка Светка. С ней можно было каждый день бегать в кино на сказки Роу, за мороженым, от которого на морозе ломило зубы, болтаться по улицам, греться в подъезде, укладывая мокрые варежки на раскаленную батарею, и просто болтать о чем угодно, обо всем на свете! А окончательно замерзнув, до «синих носов», прибежать домой, включить горячую воду и долго держать под тугой струей замерзшие ладони, пока ванная не наполнится паром и кончики пальцев не скукожатся, не сморщатся от воды. А потом на кухне поставить на плиту кастрюлю с борщом и ждать с нетерпением, когда из-под крышки появится белый парок и поплывет вкусный запах. Отломить горбушку черного хлеба, с которого посыплются шарики тмина, натереть его чесноком и осторожненько, не дай бог обжечься, налить себе в тарелку борща, бухнув туда здоровенную ложку сметаны.
А перед тем, как наконец начать есть, достать с холодильника огромную, тяжеленную, в дерматиновом зеленом переплете «Книгу о вкусной и здоровой пище». Таня обожала разглядывать цветные картинки и читать «вкусные» статьи и рецепты.
А уж после обеда вообще красота! Завалиться на диван с книжечкой, например с «Дорогой уходит в даль» – любимой, нет, обожаемой книжкой всех девчонок на свете! И перечитывать ее в «сто пятый раз», как говорит мама. Но нет. Так на этот раз не будет. Сейчас она должна уехать из дома, из привычного и родного, из близкого и любимого. Зачем она согласилась? Какая же она все-таки дура!