Изо рта парня выглядывали золотые клыки. Глаза благодаря линзам казались кроваво-красными, в носу и в бровях блестела дюжина золотых и серебряных колечек. Отлично натренированный, ростом за сто восемьдесят сантиметров, когда-то, прежде чем бросить школу, он считался талантливым, подающим надежды футболистом.
Снайдер, стоя в луже и как будто не замечая ее, продолжал рычать на нас.
— Пошли вон! — проревел он. — Вы и понятия не имеете, в какое вляпались дерьмо, ни малейшего понятия! Валите отсюда, ублюдки проклятые! Вон из нашего дома! Вон!
Он все еще размахивал тяжелым ржавым ломом.
Мы не двигались. Мне хотелось услышать все, что этот парень готов был нам рассказать.
— В какое же дерьмо мы вляпались? — поинтересовался я.
— Я знаю, кто ты такой! — выкрикнул Снайдер, сплюнув на землю.
Он был сильно пьян и обкурен, им владела убийственная ярость.
— Кто я такой? — спросил я, не понимая, откуда ему обо мне известно.
— Недоделанный Кросс, вот кто! — проорал Снайдер, обнажая в улыбке безумца золотые клыки. У меня по спине побежали мурашки. — А остальные — овчарки ФБР! Вас всех давно пора прикончить! И мы сделаем это очень скоро! Кроссу в нашем доме не место!
— Зачем ты убил отца и мать? — спросил Кайл, стоя все там же, у ступеней.
— Решил подарить им свободу, — презрительно выдал Снайдер. — Теперь им легко, как птичкам в облаках.
— Чушь, — произнес я. — Я тебе не верю.
Снайдер все время рычал, будто собака на скотном дворе.
— А ты умнее, чем я думал, Кросс.
— Почему ты кусач их металлическими клыками? Что означает для тебя тигр, Ирвин? — задал я очередную порцию вопросов.
— Если бы ты этого не знал, то не стал бы и спрашивать, — ответил Снайдер, разразившись хохотом.
Его настоящие зубы были желтыми от никотина, черные джинсы грязные, как будто валялись в пепле, на кожаном жилете недоставало заклепок. Пахло в подвале омерзительно, протухшим мясом или чем-то подобным. Что здесь происходило? Я почти не хотел знать ответ.
— Зачем ты убил своих родителей? — опять спросил я.
— Чтобы самому освободиться, — завопил Снайдер. — Пришил этих дебилов, потому что следую за Тигром!
— Кто такой Тигр? Что ты имеешь в виду?
В глазах Снайдера заплясали злые огни.
— Узнаешь. Очень и очень скоро. И пожалеешь, что ломал над этими вопросами свою башку.
Он бросил лом на землю и полез в карман. Я тотчас же рванул к нему. В правой руке Ирвина Снайдера блеснул нож, а мгновение спустя он устремился на меня, но я успел увернуться.
К сожалению, не совсем удачно — Снайдер полоснул меня ножом по кисти, и ее обожгло адским пламенем. Мой противник победно завопил и снова взмахнул правой рукой — быстро, уверенно, смело.
Я сумел отобрать у него нож, но в этот миг он укусил меня за правое плечо и уже потянулся к шее. К счастью, подоспели Кайл и его ребята.
— Проклятие! — крикнул я, корчась от боли, и ударил Снайдера по физиономии.
Он опять укусил меня — на сей раз за тыльную сторону ладони. Агенты ФБР с трудом прижали убийцу к земле, и даже после этого из него продолжали литься потоки проклятий и угроз.
— Теперь ты такой же, как мы, — прохрипел он, обращаясь ко мне. — Такой же! И скоро встретишься с Тигром.
Его затрясло от безумного смеха.
Глава 51
У меня раскалывалась голова, однако последующие четыре часа я провел, допрашивая Ирвина Снайдера в пустой, до блеска вымытой каморке в тюрьме Шарлотта. В течение первого часа мы вели допрос вместе с Кайлом, но дело не сдвигалось с мертвой точки. Я попросил Кайла оставить нас со Снайдером наедине. Тот сидел в наручниках, и мне не грозила опасность.
Руку начало дергать, но допрос означал для меня больше, чем личная боль и раны. Ирвин Снайдер знал, что я прилечу в Шарлотт. Откуда? Каким образом лютый юный убийца из Шарлотта связан со всем остальным кошмаром?
Выглядел Снайдер бледным и нездоровым, на подбородке темнела щетина, на висках — длинные баки. Он долго и пристально смотрел на меня своими темными, подвижными, довольно умными глазами.
А потом положил голову на столешницу, и мне пришлось поднять его со стула за волосы.
Он проклинал меня, наверное, с минуту. А угомонившись, потребовал привести адвоката.
— Что, больно? — спросил я. — Не вынуждай меня прибегать к подобным мерам повторно. Не опускай голову на стол. У нас не тихий час, и мы не в детском садике.
Снайдер показал мне средний палец и снова положил на стол голову. Я догадался, что дома и в школе подобные выходки — возможно, долгие годы — сходили ему с рук. Но здесь не дом и не школа, а перед ним сидел я, а не учитель.
Я снова дернул его за грязные темные волосы, на сей раз сильнее.
— Похоже, нормальные слова до тебя не доходят. Ты хладнокровно убил собственных родителей. Подонок.
— Адвоката! — заорал Снайдер. — Адвоката! Адвоката! Меня пытают. Проклятый коп распускает руки! Адвоката! Я хочу увидеться с адвокатом, мать вашу!
Я схватил его здоровой рукой за подбородок. Он плюнул на нее. Я не обратил на это ни малейшего внимания.
— А теперь послушай меня внимательно. Послушай! Все твои приятели из того дома находятся сейчас в полиции. Ты — единственный, кто попал сюда. Твоих криков никто не слышит. И тебя здесь не пытают. Ты должен отвечать на мои вопросы.
Я вновь дернул его за волосы — со всей силы, но не вырвав при этом ни клочка. Снайдер заорал, изрядно переигрывая.
— Ты убил отца и мать при помощи столярного молотка. Ты дважды укусил меня. И от тебя невыносимо воняет. Ты мне противен, признаюсь честно, и все же мы побеседуем.
— Лучше сбегай к врачу, покажи ему свою ручку, свинья, — огрызнулся Снайдер.
Он продолжал хорохориться, но, когда я опять занес над его головой руку, съежился и подался назад.
— Откуда ты узнал, как меня зовут? И о том, что я обязательно прилечу в Шарлотт? А?
— Спроси у Тигра, когда с ним встретишься. Произойдет ваше свидание гораздо раньше, чем ты думаешь.
Глава 52
Мы без труда выяснили, что к предыдущим убийствам Ирвин Снайдер не имеет никакого отношения, — за пределы Северной Каролины он выезжал всего раз или два за всю свою жизнь. С внешним миром его связывал преимущественно Интернет. О причастности этого парня к давним преступлениям, совершенным в восемьдесят девятом году, само собой, не могло идти и речи.
Своих мать и отца тем не менее он убил. И, казалось, не испытывал и капли раскаяния. На этот поступок его толкнул Тигр. Это все, что я сумел из него выудить. О том, каким образом он вышел на человека или группу людей, возымевших над ним столь сильную власть, я так и не смог узнать.
Во время беседы со Снайдером, а потом и другими подростками с фермы моя рука зачесалась и заболела. Снайдер прокусил мне руку, но я потерял совсем немного крови. Повреждение плеча оказалось самым серьезным, а следы на нем — наиболее отчетливыми, хотя Снайдер и укусил меня сквозь пиджак. Явившись в отделение, я сразу попросил сделать с ран снимки.
В больницу я не поехал — был слишком занят. Вскоре рука разболелась просто ужасно, и к полудню я уже не мог сжать пальцы в кулак, наверное, и на спусковой крючок пистолета не надавил бы. «Теперь ты такой же, как мы», — сказал Ирвин Снайдер.
Я все раздумывал, к какой группе, секте или религиозной организации он относится.
Где находится Тигр? И кто это? Один человек? Или несколько?
Днем я отправился на совещание агентов ФБР и представителей полиции Шарлотта, которое закончилось только в восемь вечера. Единственное, к чему мы смогли прийти, так это к осознанию собственной беспомощности. ФБР весь сегодняшний день перелопачивало Интернет в поисках сообщений с упоминанием о Тигре — пока безрезультатно.
Позднее в тот же вечер я вылетел в Вашингтон и на борту самолета немного поспал. Едва я успел перешагнуть через порог собственного дома, зазвонил телефон. Черт!