Я закрыла глаза и подумала о Би. Только человек, который любил и страдал, мог бы так написать.
Глава 5
— Эмили! — позвала Би из коридора.
Дверь со скрипом приоткрылась, и в комнату заглянула Би.
— Ох, прости, детка, не знала, что ты еще спишь. Почти десять. Тебе звонит Грег.
Она улыбалась наполовину ободряющей, наполовину поддразнивающей улыбкой.
— Хорошо, — сонно пробормотала я. — Секундочку.
Я встала, накинула зеленый флисовый халат и отправилась в гостиную, где меня ждала Би.
— Держи, — прошептала она, протягивая мне телефонную трубку. — Похоже, ему не терпится поговорить с тобой.
— Ш-ш-ш!
Еще не хватало, чтобы Грег решил, что я сижу и жду его звонка! И вообще, без утреннего кофе мой уровень терпения застрял на отметке «минус два».
— Алло.
— Привет, Эмили.
— Привет.
От его голоса мне сразу стало теплее. Как от двойного эспрессо.
— Знаешь, я никак не привыкну, что ты на острове, — сказал Грег. — Помнишь, как мы нашли старую тарзанку на пляже мистера Адлера?
— О, да, — улыбнулась я, вдруг вспомнив цвет его плавок: зеленые с синей отделкой.
— Ты вначале боялась прыгать, а потом я пообещал, что буду ждать тебя в воде и поймаю.
— Да, но ты забыл упомянуть, что перед этим я плюхнусь животом.
Мы рассмеялись, и я вдруг поняла, что ничего не изменилось и в то же время все поменялось.
— Что ты делаешь сегодня вечером? — спросил он немного смущенно, совсем не так, как Грег Эттвуд, которого я знала летом восемьдесят восьмого. Похоже, он либо подрастерял уверенность, либо научился смирению.
— Ничего особенного.
— Я тут подумал… если захочешь, мы могли бы поужинать в ресторане «Гнездо дрозда». Мой друг открыл его в прошлом году. Ничего особенного по сравнению с нью-йоркскими, но нам, островитянам, нравится. Там потрясающая винная карта.
— Заманчивое предложение, — весело сказала я, чувствуя взгляд Би.
— Отлично. В семь часов? Я могу за тобой заехать.
— Да, буду ждать.
— Замечательно.
— Пока, Грег.
Я повесила трубку и повернулась к Би, которая слушала весь разговор из-за кухонного стола.
— Ну?
— Что «ну»? — переспросила я.
Би многозначительно посмотрела на меня.
— У нас свидание. Сегодня вечером.
— Умница!
— Даже не знаю. — Я состроила гримасу. — Все как-то странно.
— Глупости, — заметила Би, складывая газету. — У тебя были другие планы на вечер?
— Ты права, — согласилась я, запуская руку в банку с маленькими ракушками, которая стояла на журнальном столике. — Просто сперва Грег, потом Джек… Отвыкла я от внимания.
Услышав имя Джека, Би отвернулась и стала глядеть в окно. Она всегда так делает, когда затрагивают не самые приятные темы, например, если речь заходит о ее покойном муже Билле или о ее картинах.
В конце концов, я нарушила молчание:
— Не хочешь говорить, и не надо. Но если тебе не нравится Джек, то хотя бы скажи почему.
Она покачала головой, запустила пальцы в седые волосы. Мне нравится, что она носит прическу «боб», а не коротко стрижется, как все мои знакомые женщины, которым перевалило за семьдесят. В моей тете все необычно, даже имя. В детстве я как-то спросила, почему ее назвали Би, и она ответила, что похожа на пчелу: милая, но с опасным жалом[3].
Еще немного помолчав, Би вздохнула.
— Прости, дорогая, — сказала она отстраненным голосом. — Не то чтобы не нравится. Просто тебе нужно быть осторожнее со своим сердцем. Когда-то я очень сильно страдала, и мне бы не хотелось, чтобы с тобой случилось то же самое, особенно после всего, что ты пережила.
Она попала в точку. На острове я спасалась от сердечных переживаний, от которых не скрыться в Нью-Йорке, и не стоило подвергать себя новой опасности. Тем не менее, Аннабель считала, что мне нужно научиться принимать все происходящее как данность, не задавая слишком много вопросов и не пытаясь редактировать, словно неудачное предложение в тексте. Ладно, в этом марте моя жизнь будет спонтанным письмом, решила я.
— Пообещай, что будешь осторожна, — ласково попросила Би.