Зазвонил телефон, я встала и вдруг поняла, что все это время сидела на полу, увлеченно читая «Годы милосердия». Сколько я так просидела? Минуту? Час?
— Так ты придешь? Ты обещала не подписывать документы о разводе одна! — раздался голос моей лучшей подруги Аннабель.
Плохо понимая, что происходит, я посмотрела на часы, нашарила в сумочке ключи и наводящий ужас конверт из плотной бумаги. Мы с Анни должны были встретиться сорок пять минут назад.
— Прости, уже бегу!
— Отлично, я закажу тебе выпить.
Ресторанчик «Калюмет», где мы любим обедать, всего в четырех кварталах от моего дома, и уже через десять минут Анни меня обняла.
— Есть хочешь? — спросила она, когда мы сели за столик.
— Нет, — вздохнула я.
Аннабель нахмурилась.
— Углеводы, вот что тебе нужно, — изрекла она, протягивая мне корзинку с хлебом. — Так, где документы?
Положив конверт на стол, я уставилась на него опасливым взглядом, приберегаемым обычно для чего-нибудь вроде динамита.
— Ты же понимаешь, что сама во всем виновата, — слегка улыбнулась подруга.
— С чего бы это? — сердито осведомилась я.
— Нельзя выходить за человека по имени Джоэл. — В голосе Аннабель явно слышались неодобрительные нотки. — Встречайся с Джоэлами сколько хочешь, пусть они покупают тебе выпивку и симпатичные мелочи от Тиффани, но никакой свадьбы.
Аннабель пишет диссертацию по социальной антропологии. За два года исследований она изучила браки и разводы с весьма необычной стороны. Согласно ее изысканиям, успешная семейная жизнь зависит исключительно от имени супруга. Выйдешь за Илая, и семейное счастье продлится примерно двенадцать лет с третью. Брэд? Шесть лет и четыре десятых года. Стив не выдержит дольше четырех, и, как искренне убеждена Аннабель, ни в коем случае нельзя вступать в брак с Престоном.
— Напомни, что говорит статистика о Джоэлах?
— Семь целых две десятых, — деловито сообщила подруга.
Я кивнула. Мы с Джоэлом были женаты шесть лет и две недели.
— Тебе нужно найти Трента.
— Терпеть не могу это имя! — недовольно нахмурилась я.
— Ладно, тогда ищи Эдуарда или Билла… нет, лучше Брюса. Эти имена гарантируют долгое супружество.
— Прекрасно, может, сводишь меня в дом престарелых, чтобы определиться с выбором?
Аннабель — высокая, стройная и красивая шатенка в стиле Джулии Робертс: с длинными волнистыми волосами, белой, словно фарфоровой, кожей и выразительными темными глазами. Ей тридцать три, но она ни разу не была замужем. По словам Анни, всему виной джаз — не нашлось ни одного мужчины, кто смог разделить ее любовь к Майлзу Дэвису и Херби Хэнкоку[1].
Аннабель махнула официанту и попросила принести еще два мартини. Официант забрал мой пустой бокал, оставив на конверте мокрое пятно в виде круга.
— Пора, — мягко произнесла подруга.
Дрожащими руками я вытащила из конверта пачку бумаг в полдюйма толщиной. На трех страницах розовели яркие стикеры: мой адвокат отметил, где нужно подписывать. У меня перехватило горло, когда я достала из сумочки ручку и поставила свое имя на всех трех страницах. Эмили Уилсон, с удлиненной буквой «и» и отчетливой «н» — так я подписываюсь еще со школы. Нацарапала дату, 28 февраля 2005 года, день, когда наш брак прекратил существование.
— Хорошая девочка, — похвалила Анни, пододвигая ко мне мартини. — Ну что, напишешь про Джоэла?
Она, как и все остальные мои знакомые, считала, что раз уж я писательница, то лучшей местью Джоэлу был бы роман с завуалированным описанием наших взаимоотношений.
— Закрути вокруг него все действие, только поменяй имя. Назови его, скажем, Джо и сделай полным придурком.
Она хихикнула, чуть не подавившись.
— Нет, придурком с эректильной дисфункцией.
Увы, даже если бы я и захотела отомстить Джоэлу и написать про него роман, ничего бы толком не вышло. В редких случаях, когда мне удавалось выразить свои мысли на бумаге, вся писанина получалась на редкость заурядной. И это чистая правда, потому что последние восемь лет я каждый день садилась за письменный стол и тупо глядела в пустой экран монитора. Иногда я вымучивала хорошую строчку или пару страниц, но дальше дело не шло. Застревала намертво. Мой психотерапевт Бонни назвала это состояние клиническим писательским кризисом. Моя муза заболела, и прогноз выглядел неутешительно.
Восемь лет назад я написала роман-бестселлер. Тогда я была на вершине счастья. Стройная — не то чтобы сейчас я растолстела (ну ладно, может, совсем чуть-чуть, в бедрах)! — и в списке лучших книг по версии «Нью-Йорк таймс». Если бы у этой газеты существовал список лучших жизней, туда бы я тоже попала.
1
Майлз Дэвис