Очень смешно… Кто может шутить в столь тяжёлый момент? Вспомнила! Это же Эртериатис! Он — первый балагур. И тембр голоса его узнала: тот был по-земному чистым, по-морскому мужественным и по-инопланетному шутливым. И что такого забавного на планетах созвездия Геркулес, что геркулесяне так привыкли смеяться?
— Ха-ха-ха! — раздалось прямо над моим ухом. — Ты зачем трогаешь нашу соратницу? А? Передай своим тугодумам, что она под нашей защитой навсегда. Понял?
— П-п-п-по-н-н-н-н-н-я-я-я-л-л-л-л-л-л, — пробулькало что-то невдалеке.
А теперь получай, что хотел, — крикнул Эртериатис и ослабил руку, в результате чего я почувствовала, что стала погружаться в волны, и заболтала ногами. — Искру всепроникающего удара. Марсианскую. Ты же охоч до всего марсианского. Дарю!
Раздался рёв раненого зверя, и неожиданно всё стихло.
— Она замёрзла, — услышала я сквозь воду, попадающую в уши. — Помоги ей войти внутрь, проверь все помещения.
— Хорошо, Дирск, — пообещал Эртериатис.
— Спасибо, — ответил Старшой.
Плеск воды ещё некоторое время раздавался вокруг, пока меня выталкивали из океана на модуль. Холодная мокрая поверхность железного аппарата казалась мне катком. Ноги подкашивались. Металл, остывший за ночь, своими ледяными прикосновениями обжигал, как морозом. Подъём не удавался никак. Я охала, как будто обижалась на модуль за то, что он допустил, чтобы по нему ходили те, кто измывался над его хозяйкой, а ей самой не придумал, как подсобить.
— У-у-у… — простонала я.
— Что? — не понял Эртериатис, подталкивающий меня на модуль.
— У кромки входа застрял нож. Можно травмироваться в темноте, — сказала я, как только уцепилась за поручень.
— Запомню. А пока залезайте поближе к выходу. Не могу найти ступеньку. ничего не видно. Ни зги.
«Ни зги?» — спросила бы я Эртериатиса в другой раз, чтобы выяснить, каким образом земное выражение попало в лексикон инопланетянина. В другой раз, но не сейчас. Сейчас мне было просто очень холодно. А предстояло ещё мёрзнуть неизвестно сколько времени, так как Эртериатис нырнул, чтобы проникнуть в помещение через запасной выход и открыть крышку люка изнутри. Наконец крышка скрипнула и откинулась. Нож упал.
Еле-еле вскарабкавшись на верхушку своего океанского укрытия, я присела на край отверстия, ведущего внутрь. Эртериатис пристроился рядом, чтобы вскоре помочь окоченевшей путешественнице спуститься по лестнице. Мы чуть-чуть решили передохнуть и прийти в себя.
Снизу лился широкий поток света и освещал нас, двух мокрых уставших людей, жителей разных галактик, волею судеб оказавшихся ночью среди океана, на узкой кромке открытого люка посадочной капсулы. Звёздное небо благосклонно мерцало созвездиями. Атлантика недоумённо покачивала переливающимися волнами, как бы вопрошая ветер, который, по древним преданиям, знает всё, — почему мы сидим в такой холод у крышки люка и не спускаемся пить горячий чай?
А мы спускаться не хотели. Я, конечно, была в состоянии преодолеть крутую лестницу, но не в силах была разлучиться с Эртериатисом, таким добрым и заботливым, моим чудесным избавителем от опасности.
А Эртериастис не хотел спускаться в модуль потому, что видел, что меня нужно немедленно переправить на берег в прогретое помещение.
— Нужна лодка, — сказал он. — Как её раздобыть? Придётся вызывать подмогу. Я налегке, мне нечем подать сигнал. У отпускников нет устройств экстренной связи. У Вас есть?
— Только серьги.
— Качайте!
Я отчаянно зазвенела серёжками, мало надеясь на повторную помощь. Но Старшой прибыл вновь с огромной вооружённой командой.
— Где звери? — спросил он.
— Нет их. Мы просто продрогли.
— Что внутрь не спускаетесь греться?
— Долго отапливать комнаты. А нужно срочно.
— Так. Ладно. Ждите лодку.
Старшой исчез в темноте вместе со своими друзьями, а мы с Эртериатисом остались ждать его, сидя на круглой кромке люка, похожей на кольцо Млечного Пути. Две маленькие фигурки на фоне атлантического неба, озаряемые слабым светом, струящимся из открытого модуля, мы ощущали себя детьми Вселенной — внимательной и тихой, не позволившей пропасть своим чадам.
— Надеюсь, — встревоженные интонации Эртериатиса нарушили царящее вокруг спокойствие, — Вы не очень испугались сегодняшнего налёта?
— Я уже забываю о нём. Главное — что всё обошлось.
— Ваше настроение тоже важно.
— Почему?
— От него зависит Ваше бессмертие.
— Мне до него ещё далеко.