Слово «софист» соответствует нашему слову «ученый». Так в Греции называли людей, которые за плату обучали всех желающих наукам и красноречию. Софисты учили решительно всему: арифметике, геометрии, астрономии, музыке, физике, но главным предметом преподавания было словесное искусство — красноречие. Софисты странствовали по городам Греции и повсюду находили множество учеников и почитателей. Нетрудно понять, чем объяснялась популярность софистов. Гражданам Афин и других городов с демократическим устройством приходилось выступать на народных собраниях, в суде присяжных, произносить речи, убеждать сограждан или защищаться от нападок и обвинений. Только тот мог рассчитывать на успех, кто хорошо владел словом, умел отстоять свои взгляды и убедить в своей правоте слушателей. Ораторы, выдвинувшиеся на народных собраниях, становились вождями афинского демоса. Недаром отец Алексида, заметив способности своего сына, возмечтал о том, что Алексид заслужит славу оратора.
Софисты изучали природу; они немало сделали для развития грамматики.
Мы без труда различаем теперь, какого рада то или иное слово: без этого не овладеешь правилами грамматики, не научишься правильно писать. Но мало кто знает, что первым установил деление всех слов на три рода — мужской, женский и средний — греческий софист Протагор. Софисты впервые обратили внимание и на то, что в нашей речи встречаются слова одинаковые или близкие по смыслу, но разные по звучанию — синонимы (например, «работать» и «делать», «хотеть» и «желать» и т.п.).
Но, чем дальше шло время, чем сильнее росла популярность софистов, тем чаще среди них стали появляться люди, которым было безразлично, что доказывать, в чем убеждать, на пользу какому делу обратить свое красноречие. Они учили красиво говорить, не заботясь об истине. Задачу свою они видели не в том, чтобы найти истину, а лишь в том, чтобы переговорить противника в споре, завести его в такие хитросплетения слов, какие ему не распутать. На красноречие они смотрели как на искусство словесного фехтования: победит не тот, кто прав, а тот, кто более ловко владеет словом. Своих учеников они учили спорить против очевидности, доказывать, что черное — бело, а белое — черно. Всякое неправое дело можно представить правым, говорили эти софисты.
На народных собраниях произносились хвалебные речи в честь богов, в честь героев, павших за родину, в честь граждан, оказавших услуги народу. Софисты готовили своих учеников к таким речам. Они считали, что надо научиться восхвалять любого человека и даже любой предмет. Они предлагали писать сочинения: похвала блохе, моли, комару, лихорадке, — словом, чему угодно. И Алексид скрепя сердце писал их.
Случалось, что софисты сами становились жертвами своей словесной изворотливости. Предание рассказывает о двух софистах — учителе и ученике. Ученик, научившись ораторскому искусству, отказался уплатить своему наставнику обещанное вознаграждение. Учитель привлек его к суду. На суде они заспорили.
Ученик. Скажи мне, чему ты обещал научить меня?
Учитель. Искусству убеждать кого угодно.
Ученик. Но если ты выучил меня своему искусству, то я смогу убедить тебя ничего не брать с меня за обучение; если же я не сумею убедить тебя, то и в этом случае ты ничего не должен брать с меня за обучение, так как не научил тому, чему обещал научить.
Учитель. Если, научившись у меня искусству убеждать, ты убедишь меня ничего не брать с тебя, то ты должен обдать мне вознаграждение, так как докажешь всем, что научился убеждать; если же ты меня не убедишь, то опять-таки должен заплатить мне деньги, так как я тобою не убежден не брать их с тебя.
Они спорили до тех пор, пока их не прервали рассерженные члены суда присяжных.
«Софистика» — мы и теперь говорим так о речах и рассуждениях, в которых замечаем не поиски истины, а словесные ухищрения.
Алексиду не повезло: учитель его Милон, как видно из повести, принадлежал именно к числу таких софистов. Алексид, чуткий к справедливости, скоро разочаровался в его уроках. Мысли его привлек Сократ.
Глава 4
Сократ
Необыкновенный это был человек. Круглый год босой, в одном поношенном плаще, появлялся он в людных местах и то на площади, то под мраморным портиком, то на загородной лужайке в тени платана заводил с афинянами беседы о поведении людей, о богах и религии. Сократ не оставил произведений. Он учил устно. Ученики его записали и сохранили для нас мысли афинского мудреца.
Как и софисты, Сократ учил рассуждать и спорить, но, в отличие от софистов, его нельзя было упрекнуть и в малейшей корысти: за уроки свои он не брал ни с кого денег. Сократ был до глубины души предан своим идеям, уверен в правоте их и в этой уверенности черпал свою силу, стойкость и безразличие к житейским благам.
Сократ убеждал слушателей, что главными достоинствами человека являются умеренность, храбрость и справедливость. Но и Сократ был сыном своего века: поучения его далеки от нас. Так, он нимало не сомневался в том, что обращение в рабство жителей неприятельского города — дело справедливое и законное.
Ученики Сократа запомнили не только рассуждения его, но и мысли, оброненные вскользь: они всегда были проникнуты иронией; он умел одним доводом или репликой высмеять людей заносчивых, самовлюбленных, тупых. Кто-то в присутствии Сократа пожаловался, что он ест без аппетита.
— Есть хорошее лекарство от этого, — спокойно заметил Сократ.
— Какое же? — спросил обрадованный собеседник.
— Поменьше ешь! Тогда жизнь будет и приятнее и дешевле.
В другой раз кто-то говорил, что хочет попасть на Олимпийские игры, но боится идти в Олимпию: далеко очень.
— А разве ты и дома не гуляешь целый день? — спросил Сократ. — Если бы ты растянул в одну линию свои прогулки в течение пяти или шести дней, то как раз и получился бы путь от Афин до Олимпии.
Известно изречение Сократа: «Я знаю, что я ничего не знаю». Об этих словах напоминают теперь тем, кто почитает себя всезнайками: они говорят о скромности. Но в устах Сократа они имели иной смысл: Сократ хотел показать, как мало знают люди, хотя подчас и мнят себя весьма сведущими, если даже он, прославленный многими как мудрейший в Греции человек, ничего почти не знает. Изречение Сократа в то время подрывало веру людей в знания.
Это было не случайно. Сократ был уверен, что люди и не могут знать многого. Он не был безбожником, как Анаксагор или Демокрит. Он верил в богов, в чудеса, и исправно приносил жертвы богам. Сократ поучал: умилостивляй богов жертвами, не жалей средств на жертвы, угодить богам ничем нельзя так, как возможно большим повиновением.
Сократ считал, что мир создан богами и не дело людей пытаться проникнуть в тайны природы — «в замыслы бессмертных». Он отговаривал изучать астрономию и другие науки, называл глупцами тех, кто стремился понять, как устроен мир и по каким законам происходят небесные явления. Об этом ведают лишь одни боги, а смертным этого понять на дано.
Сократ не раз ополчался против идей Анаксагора. Пользуясь слабостью научных знаний у людей того времени, он опровергал гениальные догадки Анаксагора так: «Анаксагор говорил, что огонь и солнце — одно и то же; но он упустил из виду то, что на огонь люди легко смотрят, а на солнце глядеть не могут, что от солнечного света люди имеют более темный цвет кожи, а от огня нет…» Зачем изучать природу, рассуждал Сократ: разве, познав, по каким законам происходят небесные явления, люди могут вызвать по своему желанию дождь, ветер, смену времен года?
Но раз люди, по мнению Сократа, не могут познать природу и ее законы, то единственное, что им остается, — это познать самих себя, свое поведение, свои поступки. Сократ и ограничивался тем, что рассуждал о поступках справедливых и несправедливых, угодных и неугодных богам.
Как сильно отличалось учение Сократа от учения Анаксагора или Демокрита! Демокрит звал людей проникнуть в тайны природы, Сократ — ограничиться человеческими делами. Демокрит прозревал вперед, ниспровергал богов и религию, Сократ защищал и обосновывал религиозные взгляды.