– Это что, Кандинский? – произнес он недоверчиво. – Точнее, копия, ведь так? А это Марк Шагал?
Ну да, в дедушкиной коллекции были ранние работы и того и другого, причем и того и другого несколько. А также Кузьмы Петрова-Водкина, Бориса Григорьева, Эля Лисицкого, Владимира Татлина, Михаила Ларионова, Алексея Явленского, Натальи Гончаровой, Марианны Веревкиной…
Ну и Репина с Пикассо – так сказать, на десерт.
– А вы что, в искусстве разбираетесь? – ответила она вопросом на вопрос.
Если не считать бригады «скорой помощи», Федор был первым за годы, если не целые десятилетия, чужим человеком, попавшим в дедушкину квартиру. Но не могла же она посреди ночи оставить своего спасителя на улице или не чаю хлебавши отослать его обратно в Купчино.
– Немного, – признался он, – на уровне иллюстраций в «Крестьянке» и «Огоньке». Это ваш дедушка собрал?
Усадив гостя за стол на просторной кухне (стены которой также были в картинах), Саша стыдливо убрала плетеную корзиночку с давно окаменевшими пряниками: никаких других сладостей, кроме банки засахарившегося клюквенного варенья, у дедушки не было, а сама она пока что ничего купить не удосужилась, все последние дни провалявшись в постели.
– Интересно у вас тут, – произнес Федор, улыбаясь. – Как будто в музей сходил!
То ли от волнения, то ли от усталости у Саши из рук вылетела чашка и, приземлившись на пол, разлетелась на мелкие части.
Подойдя к ней, Федор произнес:
– Хоть я и гость, но разрешите мне похозяйничать у вас. Вы, вижу, устали…
Саша в самом деле чувствовала, что последние дни выбили ее из колеи и накопившаяся усталость вдруг разом навалилась на нее.
Усадив ее на табуретку, Федор произнес:
– Да вы вся горите! Как бы у вас простуды не было. Вы разрешите?
И приложил к ее лбу тыльную сторону своей ладони. Та была крепкая и прохладная – и Саше вдруг сделалось невероятно приятно.
Ей бы так хотелось, чтобы это длилось вечно, но вопрос Федора застал ее врасплох:
– А градусник у вас есть?
Был ли у дедушки градусник, Саша понятия не имела: наверное, да, но только вот где?
– Вам бы хорошо чайку с лимоном, однако, смотрю, у вас его нет…
В холодильнике у дедушки было хоть шаром покати: закупался он обычно по вторникам сразу на всю неделю, но именно во вторник с ним и приключился инсульт…
И чая не пил, уважая крепчайший черный кофе. Лимонов у него Саша отродясь не видела.
– Думаю, вам надо прилечь, причем немедленно! И не возражайте! На кухне я у вас разберусь и чаю приготовлю…
Ну да, если вообще найдет тут чай, что будет не так уж просто.
– Спасибо вам, Федор… – прошептала Саша и вдруг вспомнила, как он, подхватив ее на руки, уносил от хулиганов.
И вдруг произошло именно то, о чем она втайне мечтала: он снова подхватил ее на руки и сказал:
– Я отнесу вас на кушетку или софу, вы только говорите куда.
Схватив его за шею, Саша закрыла глаза. И, кажется, даже на мгновение прикорнула – во всяком случае, так Федору ничего и не ответила и пришла в себя от того, что молодой человек осторожно опустил ее на кушетку в кабинете дедушки.
Накрывая ее пледом, он произнес:
– Отдыхайте, я мигом!
Саша слабо запротестовала:
– Нет, так не пойдет, я вас на чай пригласила, а сама спать улеглась…
– Пойдет, – уверил ее Федор, – конечно же, пойдет! А теперь отдыхайте…
В себя она пришла, когда он нежно затормошил ее за плечи – в руках у него была большая чашка ароматного чая. Отыскал-таки дедушкины стратегические запасы в недрах кухонного шкафчика!
– Вот, давайте выпейте, только осторожно, маленькими глотками, он горячий…
Быстро глотая обжигающую жидкость, Саша, полусидевшая-полулежавшая на кушетке, вдруг поняла, что никогда в жизни не пила ничего вкуснее.
– Спасибо вам большое, Федор! Только мне так неловко, пригласила вас на чай, а сама… Вы хоть сами выпили?
Молодой человек совершенно серьезно ответил:
– Не думайте о таких мелочах, а лучше пейте…
И пока она отхлебывала невероятно вкусный, ибо был приготовлен ее спасителем, чай, Федор снова приложил к ее лбу тыльную сторону ладони.
– Кажется, жар уже спал. Наверное, не простуда вовсе, а просто волнение и усталость. Только вы до дна пейте!
Быстро осушив чашку, Саша заявила:
– А еще можно?
Федор усмехнулся:
– Конечно, можно. Тогда я приготовлю и вам, и себе…