Несмотря на моё явно плачевное состояние, красавчик решил не останавливаться на достигнутом. Схватив за волосы, он грубым рывком приподнял меня над речушкой, а затем, размахнувшись, швырнул в сторону ближайшей сосны. Вероятно он надеялся что я не переживу столь ощутимого соприкосновения с деревом. Однако тут его ожидало разочарование. Я всего лишь потеряла сознание. А очнулась уже под вечер, как раз в момент появления группы эльфов с лопатами, очевидно присланных стражами границы. Не обращая на меня ни малейшего внимания, они сноровисто вырыли яму, бросили в неё тело мамы и принялись быстро засыпать землёй. А я сидела неподалёку, молча, наблюдая за происходящим сухими глазами. Плакать сил не было, как не было их и на то, что бы просто подойти к маме и, обняв напоследок, попрощаться. Да мне и не позволили бы это сделать звери, рывшие могилу.
Окончив свою работу, эльфы ушли, о чём-то оживлённо, беспечно переговариваясь. Я же осталась наедине с небольшим холмиком, навеки скрывшим самое дорогое, что у меня имелось — маму…
Незаметно настала ночь, засиявшая мириадами красивых, но бездушных как мои сородичи, звёзд. Незабываемая, намертво врезавшаяся в память ночь, когда я научилась выть по- волчьи…
А утром пришли два эльфа, посланные господином Роваэроном и доставившие меня к нему во дворец. Там я прожила несколько недель, постоянно общаясь со старым канцлером, буквально лучившимся добротой и сочувствием, немного растопившими ледяной панцирь, сковавший моё сердце. От него я услышала подтверждение маминого рассказа о предпринятом папой путешествии к границам нашего королевства с единственной целью: забрать нас к себе. По прошествии двадцати дней, славный господин Роваэрон препоручил меня заботам дяди Ястреба, согласившегося доставить дочь Харальда Смелого, на плато. За время долгого пути, внешне суровый гном, сумел завоевать мою искреннюю симпатию и расположение. Даже сейчас, спустя одиннадцать лет, я не перестала за ним скучать. Не перестала я надеяться и на встречу с ним. Ведь дядя Даин отлично знал дорогу к башне, где обосновалась его «ваули», что в переводе с круэри, языка гномов, означало Ласточка. Так он всегда ласково, меня называл. Другие гномы, наши тогдашние спутники, оказались под стать Ястребу: надёжные, заботливые и немногословные.
С тех пор моё хорошее мнение об этом народе, не изменилось. И я, не задумываясь, приду на помощь любому незнакомому гному. Опять же папа был с ними в дружеских отношениях, да и мама всегда хвалила за высокую порядочность, заставляющую напрочь позабыть об их, чего греха таить, природной грубости, пожалуй, единственном, присущем им недостатке.
Звёзды, пусть и не сразу, но всё-таки свершили своё обычное, усыпляющее действие. Мои веки, отяжелев, сомкнулись, кровать закачалась будто корабль на дремотных волнах моря Снов, и я убаюканная, унеслась в его туманные, загадочные дали.
А ранним утром, меня разбудил волчий вой. Выл наконец-то объявившийся бродяга Локи.
Лёгкая на подъём, я вскочила, встревоженная явственно прозвучавшей странно тоскливой ноткой, натянула на себя рубашку, штаны, сапоги и, не мешкая, покинула башню.
Мост у пакгауза, когда я туда добралась, был уже опущен, однако самого Локи на плато не оказалось. Он, грудой рыжего меха, лежал на той стороне, а дядюшка, склонившись над ним, озабоченно качал головой. В несколько прыжков перемахнув дубовый настил моста, я очутилась возле волка и в испуге вскрикнула:
— Что с ним? Он жив?
— Да, госпожа, — дядюшка утвердительно кивнул, сохраняя обычную невозмутимость. — Но он без сознания и у него две раны: одна колотая, серьёзная, в левом боку. Вторая: резанная, на шее. Плюс ко всему этому, очень большая потеря крови.
— Глупый, глупый дурачок, где же тебя так угораздило? — запричитала я, прильнув щекой к родной, волчьей морде, со страдальчески полуприкрытыми глазами. — Неужели, несмотря на мой запрет, ты позарился на чью-то скотину в Крае Медвежьих Полян, и крестьянам защищая её, пришлось применить оружие?
— Не думаю что это так, госпожа, — не согласился с моим предположением дядюшка. — Все в Крае знают Локи как твоего волка. Поэтому загрызи он хоть десяток коров, его бы никто и пальцем не тронул. Хм-м, хотя тебе конечно, после многочисленных выслушанных слёзных жалоб на этого злодея, пришлось бы с лихвой возмещать убытки.