— Договорились, — стараясь не разрыдаться, заверила я, принимая дар и опуская голову.
Брыська ободряюще усмехнувшись, прикрыла глаза, видимо утомлённая произошедшим разговором.
Мы молчали минуты две-три, а потом я, вдруг со стыдом спохватившись, воскликнула, прерывая затянувшуюся паузу:
— Проклятье! Я даже не поблагодарила тебя за спасение! А ведь если б не ты…
— Я всего лишь освободила тебя, — с напускной грубостью в голосе, оборвала меня Брыська, с трудом разомкнув длинные, пушистые ресницы. — Остальное сделала ты сама.
— Мне помог Призрачный Пёс, — сочла своим долгом, внести поправку я. — Помнишь его? Порой он присматривал за мной в лесу.
— Да, я видела твоего хранителя мельком несколько раз, — ответила Брыська, едва заметно кивнув головой. — А, кроме того, мне о нём рассказывал дедушка Пень, знавший Пса ещё при его жизни.
Брыська умолкла и между нами вновь воцарилась тяжёлая, тягостная тишина, нарушаемая лишь слабым волчьим воем, доносившимся откуда-то с севера.
— Ты догадываешься Финечка, благодаря чему мы с тобой здесь встретились? — в итоге, после колебаний отразившихся на побледневшем лице, задала она явно несмелый вопрос.
— Нет, — немного виновато, созналась я, — но, конечно же, мне хочется это знать.
— Помнишь, в детстве у нас с тобой была мечта, увидеть горы Колючего Ремня? — спросила Брыська, глядя на меня с нежностью и теплотой.
— Разумеется, — подтвердила я, уже не пытаясь сдержать закапавшие вниз горячие слёзы.
— Так вот… Я оказалась тут потому, что возвращалась назад в наши леса, осуществив её, — с гордостью в голосе, объявила она. — Правда, очень обидно, что произошло сиё событие без тебя. Но что теперь поделаешь?
— Мы ещё хотели подразнить многочисленных пресноводных акул, обитающих в реке Белёсых Плавников, — невольно всхлипнув, вспомнила я.
— Они забавные, хотя и весьма злобные создания, — через силу улыбнулась Брыська. — И честно говоря, я не рискнула с ними близко знакомиться. Впрочем, что я тебе рассказываю, ты ведь наверняка видела их, когда навещала своих родственников в Солнечной Долине. Верно, Финечка?
— Да, моя дорогая, — сглотнув застрявший в горле тяжёлый ком, с горечью подтвердила я. — И мне тоже было жаль, что ты тогда не находилась рядом. Честное слово…
— Финечка! Почему так стало темно? — вдруг в страхе воскликнула она. — Я не вижу тебя! Где ты?
— Здесь, здесь, родная, возле тебя, — успокоила я, отложив зайца в сторону, и бережно взяв её за руку.
— Холодно, Финечка, — тихо пожаловалась она спустя считанные секунды. — Ой, как же мне холодно… Но что это? Вдали забрезжил свет! Мне надо к нему Финечка! Мне надо обязательно успеть, пока он не исчез, иначе… — не договорив, она внезапно обмякла, разжав пальцы, соединявшие наши ладони. Потом Брыська едва слышно прошептала: — Ну, здравствуй Пёс. Спасибо что встретил… — Это были её последние слова. Едва они отзвучали, гримаса боли исчезла с лица моей подруги и оно сделалось безмятежным и радостным. Как в далёком детстве, когда ещё ничто плохое не омрачало её жизнь…
Чужой, непослушной рукой, я закрыла Брыське глаза, после чего плотно сжав зубы, приказала себе успокоиться. В итоге получилось. Хотя и не совсем сразу. Уж больно потеря оказалась тяжела. Но несмотря ни на что, впереди меня ждали неотложные дела. Для начала я быстренько определила, что сейчас около часа ночи, а значит — крыланы теперь вряд ли уже прилетят. И это было весьма плохо. Потому как свидетельствовало о том, что эльфийское войско двигается без задержек. А, следовательно, в принципе успевает настигнуть гномов ещё до того, как те доберутся до широкой глади Медведицы и благополучно переправятся на другой, спасительный берег. Мне конечно стоило поторопиться с этой нерадостной вестью, но прежде всё же необходимо было разобраться со своей раной, а после… Предать тело Брыськи земле.
Сняв, плащ-хамелеон и рубаху, я направилась к протекающему неподалёку ручью, в котором совсем недавно соратники бедолаги Тимирэ приводили его в чувство. Опустившись на колени у поросшего сочной травой русла, я принялась зачерпывать ладонью ледяную воду и смывать ею с себя, уже начинающую подсыхать кровь. Справившись с этим, я вернулась к телу подруги, возле которого были разложены так и не понадобившиеся ей снадобья. Выбрала затем самый большой лёд-корень, тщательно разжевала его, затем проглотила. Слегка поутихшая, однако, всё ещё сильная боль, почти сразу отступила, а спустя минуту исчезла вовсе. Потом смазала сквозные отверстия, оставленные стальной, арбалетной стрелой целебным бальзамом и довольно ловко наложила повязку левой рукой. В сумке находилась маленькая фляжка с коньяком, решив, что он сейчас отнюдь не повредит, я сделала из неё несколько глотков. Едва покончив с лечением, я оделась, вернула себе своё оружие, серебряный рожёк вызывающий на подмогу Крауга, а так же золотой амулет-солнце, который мне так пока и не довелось наполнить землёй с маминой могилы. Всё это было небрежно брошено моими врагами у тех же вещмешков, в одну беспорядочную кучу.