С точки зрения церемониалов, кубинская «сантерия» — это где-то посредине. Но главное отличие кубинской «сантерии» от родственных культов на Гаити или в Гватемале — не в обрядах. Главное отличие в том, кто является одним из верховных «святых». Этот верховный святой и жрец — Фидель Кастро Рус! Верховный святой и жрец ещё недавно полуподпольного культа — верховный главнокомандующий социалистической революции!
На некоторых чёрно-белых кадрах времён революционной войны, там, где ворот у Фиделя распахнут, видно, что на шее у него — не только образ Святой Марии, но, и ещё какой-то амулет. Очевидцы входа революционных колонн в города вспоминают, что другие бойцы такими амулетами были просто обвешаны. Акульи зубы, перья, ракушки, семена священных деревьев.
Что это было? Фронтовая мода? Партизанские шалости? Или нечто другое?[15]
Именно такими вопросами Куба вдруг озаботилась через сорок с лишним лет после победы революции. Когда, столкнувшись с небывалыми трудностями, руководство страны не могло не осознать, что идеалами социализма голодные массы уже не удержишь. И вот тогда, когда исчезли продукты и даже электричество (а в вечер первого моего приземления в Гаване вполнакала горели даже огоньки взлётно-посадочной полосы), тогда вдруг и возрождается интерес к оккультному. В народе начинают говорить, что «сантерией» интересуется сам Фидель. Что в культ самого могущественного бога из ареопага «сантерии», бога войны, его посвятили в детстве. В возрасте шести лет маленький Фидель тяжело заболел. Врачи объявили его неизлечимым. Но нашлась в имении его отца в провинции Орьенте старуха, которая вымолила выздоровление маленького Фиделя у богов.
Тогда же модификации подвергается и официальная идеология. Лозунг «Социализм или смерть!» вдруг заменили классическим кличем времён войны за независимость. Это лозунг не Фиделя Кастро, а Хосе Марти. Лозунг не за социализм, а «Родина или смерть!».
После ухода с Кубы «совьетикос» произошла ведь вообще удивительная вещь. Страна впервые осталась наедине сама с собой[16].
И именно в этот критический момент в обществе вдруг возрождается интерес к «сантерии», которая, как выясняется, и «вела» Фиделя по жизни.
До поры до времени биография Фиделя напоминает жития многих других латиноамериканских революционеров. Проведу параллель хотя бы с отцом-основателем моего любимого Уругвая Артигасом. И Фидель, и Артигас — выходцы из богатых фамилий. Причём их родители — ещё испанцы. Но и Артигас, и Фидель — уже «креолы», местные, которые хотят вершить свою судьбу сами, а не по указке из метрополии. Оба первую революцию проигрывают. Оба оказываются в изгнании. Но на этом совпадения заканчиваются. Потому что Артигас так в изгнании и умер. А Фидель оказался значительно более удачлив.
Он действительно феноменально везуч и живуч.
После первой и ещё неудачной попытки разворошить республику и свергнуть действительно ненавистного всем диктатора Батисту, после катастрофы при штурме правительственной казармы «Монкада» был приказ: бунтовщика найти и уничтожить. Но обнаруживший Фиделя офицер так и не решился нажать на спусковой крючок. Фидель остался жить.
В тюрьме его пытаются отравить, но его вовремя предупреждают. И он доживает до суда, чтобы произнести на нём свою знаменитую речь «История меня оправдает» и уехать в эмиграцию в Мексику, где и познакомится с «мотором» своей революции, с Эрнесто «Че» Геварой.
Там, в Мексике, он задумает новую революцию. Наймёт посудину «Гранма» (которая яхтой только называлась) и, чуть не утонув по пути, всё-таки доберётся до берегов Кубы.
Высадился в мангровых зарослях, сразу растерял многих товарищей. Остались 8 бойцов и 7 винтовок. На что Фидель заметил, что теперь-то революция точно победит. Так и получилось. «Гранма» теперь — как «Аврора». Под стеклянным куполом, на заднем дворе бывшего президентского дворца, а ныне Музея революции.
Но этим список примеров его фантастической удачливости не исчерпывается.
Приехал Фидель как-то, ещё на заре революции, на чемпионат по ловле рыбы-меча, а уехал с него победителем.
Поехал с Никитой Хрущёвым на охоту — вернулся с самой богатой добычей.
Готовили на него покушения — ничего не получалось. Например, Фидель регулярно заходил в кафе отеля «Гавана либре» (бывший «Хилтон»), чтобы выпить свой любимый молочный коктейль «батидо». ЦРУ внедрило своего человека в качестве официанта кафе. Он должен был подмешать в «батидо» Фиделя яд. Когда такая возможность представилась, выяснилось: пилюля с ядом испортилась из-за хранения в холодильнике. В следующий раз «официант» не смог отодрать новую таблетку ото льда в морозильнике[17].
15
Сведения о том, каким кубинцы запомнили вход «барбудос» в Гавану и Сантьяго в 1959 году, почерпнуты мной из разговоров с многолетним собственным корреспондентом ТАСС в Гаване Сергеем Середой.
16
Кубу открыл в своё второе путешествие в Новый Свет Христофор Колумб. И после этого четыреста лет она была испанской колонией. Уже все остальные страны Латинской Америки обрели независимость, а в Гаване всё ещё правил испанский губернатор. После победы США в испано-американской войне на пятьдесят с лишним лет Куба становится фактически протекторатом Соединенных Штатов. И потом ещё на тридцать лет Куба оказывается протеже СССР. Именно так: не протекторат, а «протеже». Потому что у очень странной советской «империи» были и очень странные вассалы. Не кормильцы, а дояры. Которые всё высасывали и высасывали средства. Ну, да это не меняет главного. На остров последовательно пришли и ушли три метрополии: Мадрид, Вашингтон, Москва. С уходом Москвы остров впервые остался сам по себе.
17
Ещё недавно кто-то мог предполагать, что истории о неудавшихся покушениях придуманы в Гаване, но теперь они подтверждены в США, где в 2007 году рассекретили соответствующие архивы ЦРУ.