А ещё про Артигаса рассказывают, что его настольной книгой была Конституция США. Да, в Латинской Америке к США относятся по-разному. Великий латиноамериканский писатель, автор хотя бы такого замечательного произведения, как «Сто лет одиночества», Габриель Гарсия Маркес как-то даже назвал США «страной без имени и без фамилии». Логика в его рассуждениях есть. Стран под названием «Соединённые Штаты» — много. А слово «Америка» в испанском языке означает всё, что расположено от Аляски до Огненной Земли. Поэтому, с точки зрения человека испаноязычного, само по себе выражение «Соединённые Штаты Америки» — почти бессмыслица. И тем не менее именно в США нашли «золотую середину». Не говоря уже о статье про право американца на «стремление к счастью», Конституция Соединённых Штатов определила и уникальный баланс прав и полномочий регионов, штатов и «центра». Более того: нет ни одного другого народа в мире, который смог бы вместить в свой основной закон столько идеалов и суметь их так здорово воплотить. К этому идеалу и стремился Артигас. Но когда он увидел, что Монтевидео никогда не станет для Буэнос-Айреса тем, чем, скажем, Массачусетс является для Нью-Йорка, он понял, что вместо автономии надо добиваться независимости. Нет, не мог Артигас, так раздвинув границы вольницы на своём берегу Ла-Платы, согласиться с тем, чтобы его земля вновь с кем-то делилась свободой. Пусть даже и с братьями с соседнего берега, отношения с которыми наиболее лаконично, с уругвайской точки зрения, давеча сформулировал журналист из Монтевидео Атилио Гаридо: «Мы с аргентинцами одинаковы, но разные. Очень разные».
Но, сам того не зная, Артигас заложил первый камень в историю не только новой независимой страны, но и... мирового футбола. О чём с придыханием мне и рассказывал президент уругвайского футбольного клуба «Насьональ» адвокат Виктор де ла Балле, когда вывел меня на поле клубного стадиона «Гран Парке Сентраль»:
— Вот вы сейчас стоите в центральном круге, который священен для мирового футбола! Именно здесь его «нулевой километр»! Именно здесь был сыгран первый матч первого чемпионата мира!
— Подождите, а как же стадион клуба «Пеньяроль»?
— А, это вам наши «братья» из клуба «Пеньяроль» уже рассказали свою басню про стадион «Поситос»?! Так вот, это наглая ложь. На самом деле первый матч сыгран здесь. Здесь, у нас, на стадионе клуба «Насьональ» сошлись тогда, 13 июля 1930 года, сборные США и Бельгии. — Мой провожатый так и сыплет датами, именами, статистикой голов, но явно подбирается к чему-то ещё более важному. Так и есть:
— С этим центральным кругом связана ещё и большая политическая интрига. Именно здесь, когда Уругвай оставался последней страной, где ещё были разрешены дуэли, стрелялись два величайших политика своего времени, Хосе Батжже-и-Ордоньес и Вашингтон Бельтран. Более метким оказался Батжже. Но и это не всё.
— Вы имеете в виду, что здесь же, в этом центральном круге стадиона «Насьональ», было совершено и первое футбольное самоубийство? — спрашиваю я, памятуя о печальной, но действительно первой в мире истории с футбольным самоубийством. Дело было в 1918 году, и здесь, в центральном круге, покончил с жизнью бывший игрок «Насьоналя» Абдон Порте, когда понял, что возраст и силы уже не те и играть за любимый клуб он больше не сможет.
— Это действительно так. Но и не забывайте о самом главном. Главное в том, что именно на этом поле, задолго до того, как здесь разбили футбольный стадион, клятву верности свободе дал основатель нашей страны Артигас! Именно здесь его провозгласили вождём восточного народа. Взгляните на трибуны! В какие цвета они выкрашены?! В синий, белый и красный! Это цвета его флага! И это цвета нашего клуба!
Естественно, Буэнос-Айресу такой «распоясавшийся» Артигас не был нужен. Дело стремительно шло к войне. Так бы вечно это и продолжалось: война Аргентины с уругвайскими сепаратистами, а Бразилии — с уругвайскими республиканцами, если бы в это время у берегов Ла-Платы не появились... англичане.
Только когда я приехал работать в Лондон, я понял, что многое из того, что считал исконно уругвайским, на самом деле было привнесено в Уругвай именно англичанами. Ну, например, в Лондоне меня совершенно не шокировали, как я считал, уругвайские, а на самом деле английские отдельные краны с холодной и горячей водой, без смесителя. Предполагается, что добиваешься нужной температуры, играя струями, предварительно закрыв раковину. Из неё и умываешься, в ней и плещешься.
Но, естественно, британцы появились на берегах Ла-Платы не только со своими раковинами, но и со своей тогдашней культурой «разделяй и властвуй». Британцы ведь тоже пытались под шумок наполеоновских войн заполучить оставшиеся бесхозными колонии в Южной Америке. И уже высаживались в Монтевидео, где даже начали издавать первую в стране газету «Южная звезда». Именно мощь королевского британского флота и заставила правителей в Буэнос-Айресе и Рио-де-Жанейро прислушаться к предложениям Лондона оставить Монтевидео в покое. Ни вашим, ни нашим. Не аргентинская провинция и не бразильская провинция, а независимый Уругвай. То есть Британия выступила как своего рода повивальная бабка независимого Уругвая.