И на каждого приходилось по горстке риса, фасоли, бататов, бананов, тому подобного. В середине дня обед покупали в судках, которого должно было хватить сначала пятерым, потом шестерым, на утро и вечер. Тогда я думал, что у меня слишком большой аппетит, еда казалось мне замечательной, а на самом деле я был просто голоден. Да, мне пришлось нелегко.
Ну так вот, вскоре сестра учительницы вышла замуж за гаитянского консула в Сантьяго-де-Куба, и раз я был там, мой богатый крестный так и не являлся, меня не крестили, мне уже было пять лет, а я был, как говорили «евреем», некрещеным, и даже не знал, что это значит; надо было принимать какие-то меры. Наверное, прозвище «еврей» и с религиозными предрассудками, о которых мы можем поговорить потом. Так вот, наконец меня окрестили, и моим крестным стал гаитянский консул, который был женат на сестре учительницы, Белен, хорошей, благородной женщине, учительнице музыки, хотя у нее не было ни работы, ни учеников.
Фрей Бетто. Значит, им не стал богатый друг вашего отца.
Фидель Кастро. Нет, им стал не богач, а консул самой бедной страны в Латинской Америке. Учительница была метиска, моя крестная мать тоже.
Фрей Бетто. Они еще живы?
Фидель Кастро. Нет, они давно умерли. Я не поминаю их злом, вовсе нет, хотя учительница преследовала материальную выгоду. Надо не забывать, что за каждого из нас присылали из дому по сорок песо в месяц. Но те годы были тяжелым периодом в моей жизни.
Так вот, однажды меня повели в собор Сантьяго-де-Куба. Не могу только сказать тебе точно, какого числа. Может статься, мне уже было шесть, когда меня крестили, потому что когда меня повели в собор, самый суровый период, период невзгод, уже прошел. Меня побрызгали святой водой и окрестили. И я наконец-то стал нормальным гражданином, крещеным, таким же, как все, и у меня были крестные родители. Но моим крестным не стал богач-миллионер, которого мне предназначали и которого звали дон Фидель Пино Сантос. Кстати, один его племянник – наш уважаемый товарищ, революционер, известный экономист, очень способный и работящий; экономист и коммунист. И вот заметь, он стал коммунистом в ранней молодости, несмотря на то что приходился племянником богачу, которого прочили не в крестные отцы и который в конце концов не стал моим крестным, хотя и оставил мне свое имя, понимаешь? Он дал мне свое имя, ибо меня назвали Фиделем из уважения к нему, ведь он должен был стать моим крестным, и его звали Фидель. Видишь, как справедливый случай может помочь человеку получить подходящее имя. Единственно справедливое из всего, что я получил
в тот период.
Фрей Бетто. А как звали консула?
Фидель Кастро. Луис Ибберт.
Фрей Бетто. Вас сегодня могли бы звать Луис Кастро.
Фидель Кастро. Меня могли бы звать Луис Кастро, если бы с самого начала консул предназначался мне в крестные отцы. Однако в истории человечества были очень уважаемые Луисы.
Фрей Бетто. Да, и много.
Фидель Кастро. Много Луисов, были короли и святые. А не было случайно папы по имени Луис?
Фрей Бетто. Не помню. Я не большой знаток истории пап. Зато у меня есть брат, которого зовут Луис.
Фидель Кастро. Могли ждать шесть лет, чтобы меня окрестить, но нельзя было ждать шесть лет, чтобы мне дать имя. И вот такова история моего имени, я обязан им очень богатому человеку. Не совсем такому, как библейский богач Эпулон; сказать по правде, грустно говорить о людях, которые умерли много лет назад, но мой потенциальный крестный отец имел славу очень бережливого человека, слишком бережливого. Не думаю, что у него было что-то общее с его библейским предшественником.
Фрей Бетто. Нет, не думаю.
Фидель Кастро. Он не делал мне много подарков, я не помню ни одного. Взаймы моему отцу он давал и брал соответствующие проценты, которые тогда были ниже, чем сейчас. Кажется, мой отец традиционно платил в то время около шести процентов.
Позже этот человек стал политиком, даже выдвинул свою кандидатуру в палату представителей. Ты спросишь меня от какой партии: ну конечно же, от правительственной, потому что он всегда поддерживал правительственную партию, понимаешь? Потом один его сын стал представителем оппозиционной партии, и все устроилось как нельзя лучше.
Но когда наступала избирательная кампания, помню, мой отец поддерживал его. Ты понимаешь, какие уроки демократии получил я в таком раннем возрасте. В период выборов через мой дом проходило много денег; не столько проходило, сколько утекало из моего дома, чтобы на каждых выборах помочь другу отца. То есть мой отец тратил много своих средств, чтобы помочь кандидату. Такова была политика в то время.