– Все эти люди в соборе… Ты специально загнал их туда, зная, что «Керржес» готов выпрыгнуть из клетки. Зная, что за побоище там разразится. Твоему чуду не требовались живые свидетели. Ты попросту списал их всех – братьев-лазаритов, обсервантов, паломников и гостей… Скормил их своему проклятому чуду.
Приор Герард молчал некоторое время. В сочетании с каменной неподвижностью «Вопящего Ангела» это молчание было гнетущим, тяжелым – Гримберту показалось, что весь непомерный вес Грауштейна взгромоздили на его скрипящий хребет.
– Иногда чудесам нужны жертвоприношения, – наконец произнес приор. – Как пшенице нужна вода. Чудо должно питаться кровью, чтобы оно явило себя по-настоящему. Чудо, вскормленное на воде, долго не проживет… После этой ночи в Грауштейне не должно было остаться выживших. Я рассчитывал, что большая часть рыцарей поляжет в междоусобном бою, выживших же добили бы мы сами. Можешь представить себе мое удивление, когда я обнаружил вас со Шварцрабэ, живых и сохранивших рассудок! Чертовы еретические технологии, на них никогда нельзя полностью положиться! Трех человек из числа приговоренных «Керржес» сожрал слишком быстро, вам же со Шварцрабэ, напротив, по какой-то причине подарил отсрочку. Впрочем, до Шварцрабэ он все же дотянулся, и в самый подходящий момент. А ты… По правде, сказать, я не знаю, чему ты обязан этой чудесной сопротивляемостью. Может, какая-то патология мозга или совокупность неспрогнозированных факторов. А может, генетическая болезнь или…
– «Керржес» во мне? – резко спросил Гримберт. – Отвечай. Во мне? Ты заразил меня?
– Ты получил свою порцию «Керржеса», Паук. Как и все прочие. Пять дней назад. Не бойся, я проследил, чтобы каждый получил свою долю. Однако…
Гримберт ощутил, как его губы растягиваются в улыбке. Болезненной, режущей кожу – точно по лицу полоснули острым палашом.
– И ты решил сохранить мне жизнь. Это можно было бы назвать благородным поступком, вот только благородство не в твоей природе, ты, кусок несвежего мяса. Ты не убил меня только потому, что боялся.
– Боялся тебя, слепого калеку в дрянном доспехе? – «Вопящий Ангел» сделал шаг по направлению к «Судье», и от этого шага проснулись сейсмические датчики доспеха, расценив его как легкое землетрясение.
Если он сделает на один шаг больше, «Судье» не уцелеть. Пусть он не так мал, чтобы «Ангел» мог раздавить его, подобно насекомому, однако разница в массе слишком весомая. От подобного столкновения «Судья» отлетит прочь, как если бы врезался в скалу на полном ходу.
– Ты принял меня за лазутчика Святого престола. «Я думал, это один из них. Их шпион, заявившийся в Грауштейн, чтобы собирать информацию. Я-то знал, что они не оставят меня в покое даже тут, на краю земли». Помнишь эти слова? Ты произнес их не так давно на вершине Южной башни. Ты сохранил мне жизнь не из жалости, Герард. А потому, что боялся. Боялся меня, не так ли? Слепого калеку в дрянном доспехе. Ты принял меня за соглядатая из ордена, посланного в Грауштейн, чтобы шпионить за тобой!
– А за кого еще я мог тебя принять, черт побери? – рявкнул приор Герард. – Доспех без герба и рыцарь без имени! Я был уверен, что орден, прослышав о чуде, послал в Грауштейн лазутчика для сбора информации. А может, и не орден Святого Лазаря, а какой-нибудь другой. У Святого престола до черта орденов, и все они норовят стянуть вкусные куски друг у друга из тарелки. А ведь есть еще епископы, кардиналы, прочие прелаты, посвященные в искусство Рачьих войн. Многие из них обладают достаточно длинным носом, чтобы попытаться вынюхать, какого рода чудо происходит в Грауштейне и какую выгоду из этого можно извлечь. Да, я принял тебя за шпиона Святого престола. После того как тебя не сожрал «Керржес», я решил, что твой доспех оборудован какой-то из закрытых технологий Церкви. Щитом от боевых нейроагентов. Может ли нищий раубриттер в дрянном доспехе располагать такой?
Гримберт подавил неуместную ухмылку. Представить оборудованного сложной защитой «Серого Судью» было не проще, чем полумесяц со звездой на куполах Грауштейна.
– Теперь ты и сам видишь, как цепь случайностей может разрушить тщательно просчитанный план. Твое чудо, рожденное из мертвой пятки, не продержалось и недели.
– Мое чудо принесло плоды, Паук. Прежде чем ворота Грауштейна захлопнулись, я успел выпустить в мир дюжину зараженных «Керржесом» рыцарей. Дюжину взведенных бомб. Не стану спорить, я рассчитывал на больше. На три, четыре, пять дюжин! Но даже этого хватит, чтобы нанести ордену смертельный удар. Уверен, радиоэфир вокруг Грауштейна сейчас напоминает штормящий океан. Тучные бургомистры, чванливые графы и развращенные властью прелаты бомбардируют друг друга паническими сообщениями о безумствах, чинимых повсеместно рыцарями с зеленым крестом. Тщетны посулы, угрозы и обещания – «Керржес» не вступает в переговоры со своими жертвами. Уже сейчас где-то ревут пожары, грохочут выстрелы, истекают горящим топливом рыцари…