Джорджу хотелось пить; выпив глоток воды из ее кувшина, он попрощался и поехал дальше; свет фар вспарывал сапфировую тьму. На небе зажглись первые звезды; Сан-Эстабан в тени горы казался островком, залитым огнями. Когда Джордж спустился на дорогу, ведущую в Кала Фуэрте, ветер принес со стороны моря свежий смолистый аромат пиний.
Необъяснимым образом ощущение близости к дому всегда успокаивало Джорджа. Вот и сейчас настроение у него улучшилось, и он осознал, каким усталым и подавленным чувствовал себя весь день. Практически во всем он потерпел неудачу. Вдобавок еще письмо от мистера Ратленда... Мало ему хлопот с этой мисс Куинс Гейт! Интересно, как она провела время? Джордж убеждал себя, что ему это абсолютно безразлично, но, тем не менее, спускаясь с холма к Каса Барко, надеялся, что его гостья будет повеселее, чем утром.
Въехав в гараж, Джордж выключил зажигание и посмотрел на часы. Было уже начало девятого. Выйдя из машины, он пересек дорогу, открыл дверь и вошел в дом. Никого не было видно, хотя внутри царил непривычный порядок. В очаге ярко пылал огонь, горели лампы, на низеньком столике возле камина, на бело-голубой салфетке, о существовании которой Джордж не подозревал, лежали вилки и ножи и стояли стаканы. Сняв фуражку, Джордж, неслышно ступая в своих туфлях на веревочной подошве, вышел на темную террасу, однако и там никого не обнаружил. Он перегнулся через каменную балюстраду, но внизу не было ни души: только слышался плеск воды да поскрипыванье пришвартованной к берегу шлюпки. Из какого-то кабачка в гавани доносилось приятное бренчанье гитары, и женский голос выводил странные двухтактные рулады, которые когда-то занесли на остров марокканцы.
Джордж, недоумевая, нахмурился и вернулся в дом. На антресолях было темно, но в кухне горел свет, и, заглянув туда, он с удивлением увидел Селину, сидевшую на корточках перед открытой духовкой и сосредоточенно поливающую соусом жаркое.
— Добрый вечер, — произнес Джордж.
Селина оглянулась. Его появление не застало ее врасплох; Джордж понял, что она прекрасно слышала, как он вошел в дом, и почему-то смутился. Селина же с чувством превосходства, как ему показалось, улыбнулась.
— Привет! — сказала она.
— Что ты делаешь?
— Готовлю обед.
— Пахнет соблазнительно.
— Надеюсь, что и на вкус окажется не хуже. Хотя, честно говоря, я не бог весть какая кухарка.
— А что там у тебя?
— Мясо с луком, перцем и еще разными разностями.
— Я не знал, что в доме есть продукты.
— А их и не было. Я сходила к Марии и купила.
— Ну да? — Это становилось интересно. — Но ведь Мария не говорит по-английски.
— Подумаешь! Я нашла словарь в ящике письменного стола.
— А откуда ты взяла деньги?
— Боюсь, я несколько увеличила ваш долг в лавке. И еще купила себе эспадрильо. За восемь песет. Надеюсь, вы не рассердитесь.
— Ни капельки.
Селина критически поглядела в кастрюлю.
— Как вам кажется, ничего на вид?
— Восхитительно.
— Боюсь, мясо немного пережарено — я не нашла никакого жира, кроме оливкового масла, а оно сюда не очень подходит.
Взяв полотенцем крышку, Селина прикрыла кастрюлю и засунула обратно в духовку. Потом захлопнула дверцу и встала. Глядя на Джорджа через стойку, она спросила:
— Ну как, удачно прошел день?
Джордж, согретый неожиданным домашним уютом, совсем забыл, как прошел день.
— Что?.. Ах да... Все в порядке.
— Телеграмму отправили?
— Да. Телеграмму отправил.
Джордж вдруг заметил на носу у Селины веснушки; при свете кухонной лампы в ее красивых гладких волосах выделялись совсем светлые пряди.
— Ну и когда, они сказали, может прийти перевод?
— Как мы и думали, дня через три или четыре. — Джордж уперся подбородком в скрещенные руки и спросил: — А ты чем занималась весь день?
— О... — Селина почему-то растерялась и, не зная, куда девать руки, как заправская барменша, стала вытирать полотенцем стойку. — Ну... познакомилась с Хуанитой, вымыла голову, посидела на солнышке на террасе...
— У тебя появились веснушки.
— Знаю. Это ужасно, да? А потом я пошла в деревню за покупками, и это длилось целую вечность — каждый хотел со мной поговорить, а я, естественно, не понимала ни слова. Потом вернулась и почистила овощи...
— И разожгла огонь... И нарвала цветов...
— Вы заметили?! Цветы полевые — вряд ли доживут до завтра; я их рвала на обратном пути. — Джордж молчал, и Селина торопливо, точно боясь, что беседа прервется, продолжала: — Вы хоть что-нибудь за целый день съели?
— Нет, я пропустил ланч. Только часа в четыре выпил стакан пива.
— Голодный, наверное?
— Как волк.
— Я как раз принялась за салат. Через десять минут все будет готово.
— Хочешь сказать, что мне следует надеть смокинг и шейный платок?
— Нет, я не такая...
Джордж улыбнулся ей, выпрямился и потянулся.
— Предлагаю заключить сделку, — сказал он. — Я пойду и смою пыль со своих ног, а ты приготовишь мне выпить.
— Что вы желаете?
— Виски с содовой. Со льдом.
— А сколько виски налить?
— На два пальца. — Джордж показал, сколько. — Хотя можно и три или четыре. Договорились?
— Попробую.
— Умница. Валяй.
Джордж нашел чистую рубашку, быстро принял ледяной душ, оделся и подошел к зеркалу, чтобы причесаться. Поглядел на свое отражение, и оно ему намекнуло, что не мешает побриться.
Не сводя глаз с небритой физиономии в зеркале, Джордж честно признался, что гораздо больше ему бы хотелось выпить.
Отражение ответствовало ханжеским тоном:
Если уж она накрыла стол и не поленилась нарвать цветов, тебе обязательно нужно побриться.
Я ее не просил рвать эти дурацкие цветы.
Обед готовить ты тоже не просил, но тем не менее собираешься его слопать.
Заткнись! — сказал Джордж и взял бритву.
Он тщательно выбрился и вылил на себя остаток туалетной воды, которой пользовался так редко, что она почти совсем выдохлась.
О, отлично, — любуясь им, одобрила физиономия в зеркале.
Доволен? — спросил Джордж и получил в ответ сардоническую ухмылку.
Стакан с виски уже стоял на столике возле камина, но Селина еще возилась на кухне, перемешивая салат в большой деревянной миске. Джордж взял приемник и, сев спиной к огню, попытался найти какую-нибудь приятную музыку. Селина сказала:
— Внизу, в гавани, поют. Наверное, сегодня праздник...
— Тебе, небось, надоело слушать?
— Странная мелодия.
— Естественно. Марокканская.
Сквозь шорох и треск в приемнике пробились мелодичные звуки гитары. Джордж усилил звук и взял стакан. Селина сказала:
— Ну как, я все правильно сделала?
Джордж попробовал. Получилось слишком крепко.
— Превосходно, — сказал он.
— Надеюсь, и обед удался. Я хотела купить у Марии свежего хлеба, но у вас дома такие запасы...
— Хуанита — хлебная наркоманка. За завтраком она съедает, наверное, десять кусков хлеба с козьим сыром, запивая vino tinto [13]. Не понимаю, как ей удается подняться из-за стола.
Селина вышла из-за стойки и поставила миску с салатом на стол. На ней была рубашка в синюю и зеленую полоску, которая Джорджу никогда раньше не нравилась, и чистенькие темно-синие брюки, аккуратно подпоясанные узким кожаным ремешком, показавшимся Джорджу очень знакомым. Он начисто забыл, из-за чего они с Селиной утром повздорили, но сейчас причина дурацкой ссоры мгновенно всплыла в памяти. Когда Селина повернулась, собираясь пойти в кухню за мясом, он протянул руку и схватил болтающийся конец ремешка.
— Откуда у тебя эти штаны? — спросил он.
Селина дернулась, как щенок на поводке, и замерла.
— Это ваши, — ответила она с напускным равнодушием.
— Мои? — Штаны были, действительно, его: темно-синие саржевые любимые брюки. — Поставив стакан, Джордж повернул Селину к себе лицом. — Но они тебе в самый раз. — Селина подняла и тут же опустила взгляд. — Что ты сделала с моими лучшими брюками?