— Что скажет бабушка, если услышит, как ты мешаешь человеку работать?
— Я не мешаю. — Иногда Селина становилась очень упрямой.
— О чем ты можешь с ним разговаривать?
На этот вопрос Селина не находила ответа: ей непонятно было, что тут плохого. И об отце ее в доме не говорили — его имя вообще никогда не упоминалось. Селина даже не знала, как его звали, — миссис Брюс была матерью ее матери, и Селина носила бабушкину фамилию.
Однажды, чем-то рассерженная, она взбунтовалась и без обиняков заявила:
— Я хочу знать, где мой отец. Почему у меня нет папы? У всех есть.
Ей мягко, но холодно объяснили, что отец умер.
Селину регулярно водили в воскресную школу.
— Значит, он в раю?
Миссис Брюс резко дернула запутавшуюся нитку на своем рукоделии. Даже мысль о том, что Этот Человек общается с ангелами, казалась ей кощунственной, но нормы христианской морали запрещали разочаровывать детей.
— Да, — сказала она.
— А что с ним случилось?
— Его убили на войне.
— Убили? Как? (Селина не могла себе представить ничего более ужасного, чем смерть под колесами автобуса.)
— Мы сами не знаем, Селина. И, правда, не можем тебе ничего сказать. А теперь… — Миссис Брюс поглядела на часы, давая понять, что разговор окончен, — пойди к Агнессе и скажи, что пора гулять.
Агнесса, стоило на нее нажать, оказалась чуть более словоохотливой.
— Агнесса, мой папа умер.
— Да, — сказала Агнесса. — Я знаю.
— Давно?
— Во время войны. Война кончилась в сорок пятом году.
— Он меня когда-нибудь видел?
— Нет. Он умер до твоего рождения.
Селина была ошеломлена.
— А ты его когда-нибудь видела?
— Видела, — нехотя ответила Агнесса. — Когда твоя мать с ним обручилась.
— Как его звали?
— Этого я тебе сказать не могу. Я обещала бабушке. Она не хочет, чтобы ты знала.
— Ну а какой он был? Хороший? Красивый? Какого цвета у него были волосы? Сколько ему было лет? Он тебе нравился?
Агнесса — как и бабушка, особа высоконравственная, — ответила только на тот вопрос, на который могла ответить честно.
— Он был очень красивый. Ну и довольно об этом. Поторопись, Селина, и не шаркай ногами — испортишь новые туфли.
— Мне б хотелось, чтобы у меня был отец, — сказала Селина и на прогулке в тот день целых полчаса наблюдала, как отец с сыном пускали на пруду игрушечную яхту, и все норовила подойти к ним поближе, чтобы услышать, о чем они говорят.
Фотографию Селина нашла, когда ей уже исполнилось пятнадцать лет. В унылую промозглую лондонскую пятницу она слонялась без дела, не зная, чем заняться. У Агнессы был выходной, миссис Гопкинс сидела, положив свои искривленные артритом ноги на скамеечку, погруженная в чтение «Друга народа». Бабушка играла с гостями в бридж. Из-за закрытых дверей гостиной доносились приглушенные голоса и просачивался запах дорогих сигарет. Ну просто хоть подыхай со скуки! Селина прокралась в пустующую спальню, посмотрела в окошко, покрутилась перед трюмо, воображая себя кинозвездой и строя соответствующие мины, и уже собиралась уйти, как вдруг заметила небольшой книжный шкаф между двумя кроватями. В надежде найти книгу, которой она еще не читала, Селина опустилась перед шкафом на колени и пробежала пальцем по корешкам.
Палец остановился на «Ребекке». Довоенное издание в желтой обложке. Селина вытащила книгу, раскрыла. И тут из нее выпала лежавшая между заполненными убористым шрифтом страницами фотография. Селина подняла ее. На фотографии был запечатлен мужчина в военном мундире. Темноволосый, с ямочкой на подбородке, с бровями неправильной формы. Его черные глаза искрились от смеха, хотя на лице застыло приличествующее обстоятельствам торжественное выражение. На плечах аккуратного, хорошо сшитого мундира красовались офицерские погоны.
С этого все и началось. В душу Селины закралось волнующее подозрение. В смуглом веселом лице на снимке угадывались ее собственные черты. Подойдя с фотографией к зеркалу, она попыталась обнаружить сходство в овале лица, форме головы, твердой линии подбородка. Общего, увы, оказалось мало. Мужчина был очень красив, а она, Селина, — дурнушка. Его уши плотно прилегали к голове, а ее торчали, как ручки кастрюли…