Агния волновалась. Набрала полную грудь воздуха и медленно выдохнув, тронулась в палату за могучей спиной тёти Шуры.
Полина лежала на кровати и вымучено улыбалась. Нездоровая желтизна на лице, не как не вязалось с той жизнерадостной Полиной, которую все знали раньше. Её голова и почему-то левый глаз, были замотаны бинтами и обтянуты белой сеточкой. Правая рука также была вся замотана и лежала вдоль тела.
– Привет. – Агния склонилась и поцеловала Полину в мягкую, впалую щеку.
– Ну как ты? – Негромко спросила тётя Шура.
– Лежу. – Улыбнулась Полина.
Палата была маленькой и кроме Полины в ней никого не было. Кровать, один стул, маленькая тумбочка и график уборки на белой стене перед дверью. Тётя Шура села на стул с левой стороны и взяла в свои большие руки её тонкую пожелтевшую кисть. Агния встала рядом с правой стороны и опустилась на пол на колени. Хотелось плакать и невольно навернулись слезы.
– Не плачь. – Прошептала Полина.
– Не буду. – Агния вытерла ладонью слезы и улыбнулась. – Ты что-нибудь помнишь? Как упала?
– Я спускалась по лестнице, банку в руках держала и как будто кто-то меня в плечо толкнул. – Она говорила неторопливо, делая частые остановки. – Банка начала падать, я руки вытянула, а перил нету. И опять кто-то толкнул, и я полетела за банкой.
Агния выжидающе перевела взгляд на Маму, и та утверждающе покивала головой.
– Тебе принести что-нибудь покушать? – Спросила тётя Шура.
– Нет. Мне только пюре можно… – Полина остановилась и тяжело вздохнув, продолжила. – Мне пюре натирают из яблок или груш. Еще молоко пью. Пока больше ничего нельзя.
Дверь открылась, в неё заглянула очкастая врачиха и постучав по наручным часам, дернула головой, приглашая на выход.
– Ну вот и ладненько. Ты лежи отдыхай. – Тётя Шура поднялась. – Сейчас еще девчонки придут.
Агния наклонилась и снова поцеловала Полину в щеку. – Выздоравливай.
Они вышли из палаты. Очкастая укоризненно покачала головой.
– Я же говорила, не больше пяти минут. – Сказала строго, как умеют люди, имеющие хоть маленькую, но власть.
Тётя Шура не стала спорить, и они стали спускаться вниз по лестнице. Передав халаты тёте Ире и Гульнаре, вышли на улицу. Агния достала сигарету и закурила. Слезы уже высохли, и она немного успокоилась.
– Мама, где можно достать бензин. – Спросила она.
– Тебе зачем? – Мама подозрительно посмотрела на неё.
– Надо. – Твердо сказала Агния. – Полуторалитровую баклажку. Не хочу светится на работе.
Теперь, когда она точно знала, кто виноват у неё родился план мести. Нужно только найти бензин и обязательно в пластиковой баклажке.
– Вечером, тебе домой Василий занесет. – Сказала, подумав тётя Шура.
– Он же хромой. – Удивилась Агния.
– До тебя доползет, не переживай. – Тетя Шура пожевала нижнюю губу. – Только осторожней и некого не подставь.
– Все будет правильно. – Ответила Агния. – Должно быть правильно.
Весь следующий день 30 Августа, Агния с девятого этажа, наблюдала за вагончиком прорабки и светло-зелёным «Запорожцем». Поставить её сюда на работу, она попросила Маму заранее. Вчера вечером, зашел дядя Вася и притащил полную полтора литровую баклажку с бензином. Заговорщицки передал и застыл, в ожидании вознаграждения. Агния пошарила в кармане плаща, висевшего в прихожей с весны и найдя мелочью двести рублей, сунула ему в руку. Дядя Вася как джентльмен поклонился, прижал руку к груди и с достоинством хромая на правую ногу, удалился.
Вот Куркуль вышел из своего вагончика. Время. Вот закурил и швырнул спичку в «Запорожец». Время. Покурил и швырнул окурок в «Запорожец». Время. Ушел. По проведенным наблюдениям до обеда, выяснилось, что Куркуль был очень пунктуальным человеком и курил строго по времени с перерывом в один час. Плюс – минус две минуты. Это вполне устраивало Агнию. Бензин она оставила дома, не решаясь светить его раньше времени. После обеда, Агния продолжила наблюдения и до вечера, ей уже было принято решение, как действовать. Только бы не было дождя. Она задрала голову и посмотрела на небо. Оно было чистым и ясным, только далеко, далеко над кромкой уходящего за горизонт леса, были разбросаны редкие перья белых облаков.